(«Школа Медитации»: Курс 1 / Письмо 8)
Приступая к медитации, мы вскоре осознаем тот факт, что практика проста, но выполнять ее довольно-таки не легко.
Сдерживая нашу телесную неугомонность, мы обязательно заметим, как она начнет искать для себя другой выход – мы можем не двигаться физически, и тогда уже наши мысли отправятся на прогулку. В этот момент мы начинаем блуждать в собственных фантазиях, грезя наяву, мы фантазируем, пускаемся в воспоминания, планируем, обращаемся к своим надеждам и желаниям, беспокоимся о чем-то. Таким образом, несмотря на внешний покой, внутренне мы по-прежнему погружены в бесконечный шум и движение, в безумный водоворот разрозненных мыслей. И вскоре мы, обескураженные этим внутренним шумом, начинаем терять волю, испытываем желание сдаться – ведь как бы мы не пытались усмирить поток своих мыслей в ходе медитации, нас снова и снова одолевают все те же мысли. Все это внушает сомнение в том, пригодны ли мы вообще для того, чтобы медитировать. Однако, совет, который нам дают и о.Джон Мейн и о.Лоренс Фримен звучит так – «упорно и настойчиво продолжайте!».
Только по настоящему отпуская все наши мысли и представления, мы осознаем, что внутренней сущностью нашего ума является привычка ассоциировать весь этот поток мыслей с чувством собственной идентичности. Пока мы продолжаем думать, мы сохраняем ощущение того, что знаем, кто мы, и что у нас есть хоть капелька контроля над происходящим, каким бы иллюзорным оно ни было. Мы чувствуем, что ситуация под нашим контролем, и следовательно, мы в безопасности.
Кроме того, со временем мы начнём осознавать, что привыкли к постоянной увлеченности мыслями, так как были воспитаны в мировоззрении, в котором мысль признана самой возвышенной деятельностью, которой мы можем заниматься в принципе. Декарт в своем утверждении «я мыслю, следовательно, я существую» фактически связал бытие с наличием мысли. Отсутствие мыслей в таком случае воспринимается как угроза самому нашему существованию.
Не удивительно, что люди часто испытывают страх, сталкиваясь с такой дисциплиной, как медитация, в которой поощряется отпустить мысли и даже образы – собственно, вообще все то, чем оперирует рациональный ум: мышление, память и воображение. Но как бы там ни было, мы – нечто большее, нежели наши мысли!
Самый удачный способ взаимодействия с нашими хаотическими мыслями состоит в том, чтобы просто взять и принять факт их присутствия. В конце концов они формируют внешнюю, поверхностную часть нашего бытия. Но конечно сделать это намного сложнее, чем сказать. Мы так привыкли критиковать и оценивать себя и окружающих, что всякий раз, садясь медитировать, мы так или иначе пребываем в раздраженном состоянии, отчего мысли выстраиваются в длинную и плотную очередь в нашей голове. Но чем больше мы раздражаемся, чем больше пытаемся подавлять наши мысли, тем упорнее и настойчивее они становятся. Вместо того, чтобы собрать воедино наш ум, мы разделяемся сами в себе: одна часть нашего ума сражается с другой. И наоборот, чем в большей степени мы принимаем наши мысли, тем больше они успокаиваются и стихают.
То, что мысли будут посещать наш ум, совершенно неизбежно. И это становится проблемой, только если мы попадаемся на их крючок, искушаясь следовать за ними. Но мы всегда имеем возможность свободного выбора: совершая его, мы либо следуем за своими мыслями, либо сосредотачиваемся на мантре, на нашей молитвенной формуле. Еще раз повторюсь и напомню, что здесь мы соврешенно свободны в нашем выборе. Все, что нам необходимо сделать, – это мягко и деликатно возвращаться к повторению мантры снова и снова всякий раз, когда наши мысли пытаются унести нас прочь от молитвы.
Ким Натараджа Obl OSB
Перевод с англ.: Мария Захарова Obl OSB
При цитировании обязательна ссылка на wccm.ru
Подпишитесь на рассылку новостей и обновлений