I неделя
Суббота I недели Великого поста
Долгий и глубокий процесс прощения должен начинаться сразу же после причинения вреда. Это вопрос не воли, а готовности. Джон Мэйн однажды сказал, что цель христианского образования – подготовить молодежь к тому опыту предательства, с которым они столкнутся в своей жизни.
В первое мгновение, когда мы видим преднамеренно причиняемый нам вред, мы переживаем глубокий шок и печаль. Но ведь и о Каине сказано, что он был «зол и печален», когда ему казалось, что Бог плохо с ним обращается. Бог сказал ему подождать и осмыслить эти чувства. В противном случае зверь насилия выскочит из тени и сокрушит его. Мы гневаемся прежде всего потому, что любой акт несправедливости нарушает хрупкое равновесие вселенной. Последствия нашего оправданного гнева расходятся, как волны, через многие поколения. И это глубоко инстинктивная реакция, наступающая еще до того, как мы сможем ее рационализировать, вынося обвинение. Монстр, которого мы носим в глубинах себя, своей психики. Путин говорил, что в детстве был уличным хулиганом, усвоившим, что в драке надо наносить первый удар. Наша склонность подчиняться зверю, как и предрасположенность к алкоголизму, заложена глубоко в нашей клеточной памяти еще до того, как сформировалась наша личность.
Но мы можем подготовиться к этому. Зверь, дремлющий в наших глубинах, подобен некоторым вирусам: он таится в людских делах, и его невозможно уничтожить. Но наше внутреннее возмущение неоправданным насилием запускает процесс прощения, даже когда мы защищаемся от него – как это делает сейчас Украина. Никто, конечно, не ожидает сейчас от украинцев симпатии к русским. Но и они, также как и мы в менее экстремальных ситуациях, могут научиться не демонизировать врага, который, в любом случае, просто человек. Вот почему нам сейчас так важно услышать о многочисленных случаях сопротивления этой войне граждан России – выступлениях, за которые они немедленно подвергаются репрессиям. Страх за свою участь и промывка мозгов заставляют их подчиняться бесчеловечным приказам. И самое ужасное, что, ненавидя себя за подобное «превращение», человек может начать получать от этого удовольствие. Никто из нас не может с уверенностью сказать, что мы не нашли бы способа оправдать свои подобные действия, если бы наша жизнь или жизнь нашей семьи находилась под угрозой.
Точно так же и в повседневной жизни, когда кто-то предает нас или наше доверие, мы должны помнить и о хороших вещах, которые эти люди могли сделать в прошлом. И тогда мы поймем, что имеем дело лишь со слабым и ненадежным человеком, а не с неким злым персонажем в видеоигре нашей фантазии, которого мы можем уничтожить на нашем экране. Сегодня мы видим молодых российских призывников, колеблющихся на самом острие своей совести: они принимают решение, будут ли они повиноваться приказу и идти в бой, – или же откажутся и понесут наказание. Примеры подобного человечество наблюдало еще в окопах Первой мировой войны. Война распространяет несправедливость, подобно пандемии. Мы все загрязнены ею.
Как только равновесие во вселенной было нарушено одним актом несправедливости, многие невинные, обычные люди были вынуждены идти против своей совести. Несправедливость затуманивает наше моральное зрение. Но процесс прощения высвобождает понимание, мудрость и сострадание, которые только и могут восстановить ясность милосердия. Нет более великого учителя в этом, чем Иисус.
Пятница I недели Великого поста
Медитация, как полагал Джон Мейн, является основной духовной тренировкой нашей жизни – или, говоря иначе, аскезой (ведь слово греческое слово «аскеза» переводится как «упражнение»). Но почему это так?
Мы можем увидеть подтверждение эффективного и всестороннего действия медитации в нашей жизни, даже если не будем прибегать к религиозному языку для объяснения этого. Нет ни одного уголка нашего разума или характера, который остался бы не затронутым аскезой повторения формулы, нашей мантры. Люди могут начать медитировать по очень эгоистичным причинам. Но затем они понимают, что эта практика в намного большей степени касается взаимосвязей между людьми, чем они представляли себе раньше, – и плоды медитации явным образом проявляются в человеческих отношениях.
Последствия этого понимания огромны для будущего нашего мира, как и тот факт, что «медитация творит общину». Но действительно ли медитация имеет значение не только для отдельного человека? Вот к примеру, как медитация может повлиять на исход войны в Украине? Или, как она может помочь в решении климатического кризиса? Возможно ли сравнить ее, допустим, с искусством и его влиянием на мир?
Поэт У.Х. Оден сказал: «В поэзии ничто не происходит: она пребудет в долинах своих слов, куда чиновники не вздумают совать свой нос.» Мир по-прежнему безразличен к величайшей поэзии. Однажды я спросил известного музыканта, считает ли он, что музыка делает нас лучше. Он задумался на мгновение и сказал: «Может быть… по крайней мере, ее целительное воздействие очевидно в течение часа или около того после того, как люди ее послушают».
Может ли медитация быть продуктивной или делать нас лучше, – причем так, как не могут поэзия или искусство? Да, потому что искусство молитвы – это «искусство искусств». Медитация не просто меняет нас. Она запускает процесс трансформации, который мягко и неудержимо проникает в каждую щель и уголок нашего существа. Это глубоко личная и постоянная трансформация, которую даже можно назвать Преображением. Когда мы меняемся, меняется и среда, в которой мы живем. Наши отношения, наша работа, каждая случайная встреча отражает это влияние внутреннего мира на внешний.
На последней онлайн-встрече нашей общины из серии «Вечерние беседы» богослов Джейн Уильямс рассказывала о богословском наследии женщин-мистиков. Она говорила о существующем предубеждении в отношении женщин, которое привело к тому, что их считали просто «описывающими свой личный опыт». Долгое время считалось, что женщины не обладают способностью глубоко мыслить. На примере работ трех великих женщин-мистиков она показала, насколько они были глубокими мыслителями в рамках своей теологической традиции. Д-р Уильямс говорила о том, что медитация ведет нас прямиком в глубину внутреннего пространства, сотворенного Богом, где мы познаем тайну Божьей самоотдачи. Отказываясь от мыслей и образов, мы интуитивно постигаем Бога, поднимаясь над всяким знанием о нем. Этот опыт можно подвергнуть сомнению впоследствии, но не во время самой молитвы.
В этом и заключается особенность медитации. Она меняет нашу реальность незаметно. Мы не видим, как это происходит, но можем заметить только сам итог изменений. И именно об этих изменениях нам и стоит говорить.
Четверг I недели Великого поста
Папа Франциск недавно призвал людей поститься в течение дня в знак солидарности со страданиями Украины. Для некоторых это может показаться признаком беспомощности, которую мы все чувствуем. И поэтому для кого-то такой пост становится символом протеста, более мягкой версией самосожжения буддистских монахов во время войны во Вьетнаме. Другие же люди воспринимают его как нечто подозрительно волшебное: пожертвуй чем-нибудь, и Бог ответит на твою молитву.
Я полагаю, мы должны воспринять идею такого поста скорее в традициях христианского аскетизма, над которой нас, собственно, и призывает задуматься Великий пост. Тайна Воплощения заставляет нас иначе воспринимать человеческое существование. Она ведет нас к выводу, что человеческое тело является храмом духа. Однако человеческий дух – это не «призрак в машине». Нет, человек – это воплощенный дух, а также и постоянно одухотворяемое тело. Декарт и многие из его дуалистических последователей, считающие, что сознание – это мозг, упускают из виду озарение о едином сознании, скрытое в христианской вере.
Аскетизм (буквально это означает «упражнение» или «обучение») в монашеской традиции не связан с подчинением или наказанием тела. Вместо этого он предполагает неразрывную связь между телом, разумом и духом. Плохо относиться к чему-то одному из них – значит обидеть их всех. Признаком этого является почти всеобщее, международное, возмущение вторжением русской армии в Украину. Наверное, если бы большинство сторонников Путина в России знали, что происходит на самом деле, они бы чувствовали то же самое. Или вспомним проблему изменения климата: если бы мы отреагировали на нее все сразу, мы могли бы действовать быстрее. Может быть, Covid и украинский кризис – это темные ангелы, напоминающие нам о нашем единстве как одной человеческой семьи.
Если аскетизм – это не магическое страдание, причиняемое самому себе, то что же это? Это процесс самоисцеления. Он разоблачает ложное представление о том, что тело и душа воюют друг с другом, и восстанавливает их утраченную или забытую гармонию. Таким образом, аскетизм является призывом к пробуждению нашего лучшего человеческого состояния и безграничного потенциала жизни. Мы видим подобную гармонию в спортсменке, достигшей отличной физической формы с помощью тренировок: ее выступление поражает нас совершенством. Но когда мы бредем сквозь череду DutyFree магазинов в аэропорту, мы вспоминаем о последствиях утраты этой гармонии, о чрезмерной и ненасытной жажде, возникающей в результате потери осознания нашего единства.
Вот так желания и фантазии вторгаются в нашу жизнь, незаметно подменяя радость и чувство реальности. Если мы не сможем этого понять, компульсивность этих иллюзорных устремлений возьмет над нами верх. Лао-цзы сказал: «Нет худшего бедствия, чем безудержное возрастание потребностей».
Аскетизм обнажает беспорядочные чувства и мысли, которые пустынники называли «страстями».
Среда I недели Великого поста
«Истина в том, что мы – Христос». Что это значит? Что это меняет? И как мы можем развить это понимание?
Эта правда бросает вызов автократии любой эгоцентричной вселенной. Сегодня нам не нужно слишком далеко заглядывать, чтобы увидеть последствия автократии. Но поскольку каждый человек представляет собой микрокосм человечества, вера эго в его абсоютную исключительность может управлять нами. Нам с детства внушается восприятие человека как потребителя, а не гражданина, система беспрестанной конкуренции и приобретения богатства, желание овладевать.
Что значит быть гражданином? Мы все – части единого целого; но и целое в равной степени является частью нас. В этой реальности мы все в разной степени едины. Это озарение проникло в умы первых христиан. Если то, что они начали понимать о нем, было правдой, тогда мир, каким они знали его раньше, навсегда изменился. «Во Христе нет ни иудея, ни эллина, ни раба, ни господина, ни мужчины, ни женщины». Все различия, на которых базируются иерархия и автократия, растворяются во Христе.
Именно об этом говорил св. Августин, комментируя строку 60го псалма: «Я воззвал к тебе от концов земли, когда мое сердце было в тоске». «Разве это говорит просто один какой-то человек?» – спрашивал Августин. Нет, говорил он, это более не один человек. Но можно сказать, что это единый человек: как и Христос един, а мы – Его члены. Это наше единство взывает со всех концов земли.
Подобный сдвиг восприятия может стать ответом на вопрос скептика: «Как Бог может допускать все то, что происходит с нами?» Не ищите Бога сидящим за пультом управления космического компьютера. Ведь Бог – в криках бедняков и попавших в беду, сопротивляющихся тирании. Божье присутствие – это благодать, действующая среди грязи и беспорядка, которые создаем мы сами в своей иллюзии эгоцентризма.
Великий Пост – это время, когда мы должны сосредоточиться на практическом воплощении духовного качества нашей жизни, а не на великих абстракциях. Если мы будем опираться на реальность, мы будем видеть действие благодати, и не в геополитической игре, а в каждом маленьком акте доброты, ставшем реализацией нашего интуитивного ощущения, что «наше единство – это и есть мы на самом деле». Даже когда наша индивидуальная жизнь или частные интересы находятся под угрозой, или когда мы просто тонем в собственной печали, мы все равно способны на такие акты доброты и сострадания, которые делают для нас «своими» всех людей.
Джон Мейн однажды сказал, что лучшим способом приготовиться к медитации являются небольшие добрые дела, совершаемые нами в повседневной жизни. Именно они помогут нам увидеть целостную картину нашего существования.
Вторник I недели Великого поста
«…и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим» (Мф 6:7-15)
Украинцам — равно как и всему остальному миру — будет очень трудно простить российское руководство и их сторонников. Но нам нужно начать двигаться в этом направлении уже сейчас, прежде чем темная сила взорвется изнутри и уничтожит себя — множество других в качестве побочного ущерба — как это всегда происходит. Только прощение, рожденное истинным озаренем свыше и мудростью, может предотвратить или задержать перегруппировку этой силы. Вспомните, как диавол, искушавший Иисуса в пустыне, оставил его «до времени».
Практически невозможно достичь прощения в рамках индивидуалистического менталитета.
Человек, против которого согрешили, застревает в состоянии возмущения несправедливостью, ощущая себя жертвой. Это естественно, и к этому следует относиться с большим пониманием и чуткостью. Но это может также встать на пути полного исцеления и восстановления здоровых отношений. Это ловушка культуры вендетты, подпитывающая отношение к жизни «око за око, зуб за зуб».
Глубокая религиозная мудрость всегда видит необходимость прощения, истину, скрытую в списании долгов. Иисус сделал ее центральной опорой своего единого нравственного учения о любви, выросшего непосредственно из его мистического сознания. И Его ученики старались распространить учение о прощении как можно обширнее.
Учение о Мистическом Теле Христа позволяет продолжать защищать подобные идеи, даже когда они терпят неудачу. В христианской мистической традиции — а именно она является душой и основой христианства — Христос является не просто какой-то внешней фигурой, которая учит нас, будучи воздвигнутой на столпе для поклонения и восхищения. Лишь наше воображение держит Его на безопасном расстоянии и не дает Ему прикасаться к нам наяву.
Истина в том, что все мы вместе — Христос.
Увиденная и хотя бы наполовину понятая, эта истина преображает наш взгляд на все, и прежде всего на нас самих.
Понедельник I недели Великого поста
Поговорим о страхе. И о том, как его не бояться.
Страх — полезная естественная реакция на все, что угрожает нашему выживанию, благополучию или тем, о ком мы заботимся. Будем надеяться, что мы заботимся обо всех, — пускай в разной степени и разными способами, — но все же мы не хотим, чтобы кому-либо был причинен вред. Но страх может лишить нас жизни эффективнее, чем опасность как таковая.
Несколько лет назад я отправился в Индию с группой молодых американцев. Я полагаю, им было бы страшно отправиться туда в одиночку. Все они выросли в культуре, сформировавшейся после 11 сентября: культуре манипуляций, политического страха и чрезмерной заботы о безопасности (т.е., контроля над непредсказуемым) во всех сферах жизни. В результате их реакция на отличающиеся стандарты гигиены, здоровья и безопасности оказалась довольно нервной. Я вспомнил о собственных поездках и путешествиях в те годы, когда я был даже моложе, чем они, — и задался вопросом, почему я так неосмотрительно вел себя в новых и странных ситуациях.
Их тревога достигла апогея, когда мы остановились в ашраме. Некоторые местные жители их возраста, явно привлеченные этими яркими, привлекательными американцами, пригласили их к себе домой. Они подошли ко мне и спросили, что я думаю. Я сказал, что это прекрасная возможность, которую нельзя упускать. Что же их беспокоило? Они боялись, что им предложат негигиеничную еду или питье или что они будут находиться в доме, полном микробов. Я предположил, что это в них говорят голоса их бабушек и дедушек, предупреждавших их об опасности микробов; но каково же их собственное мнение? В итоге, большинство из них отказалось идти.
А вот другая ситуация. Один пожилой человек столкнулся с переходным периодом в своей жизни и должен был принять серьезное решение относительно своего будущего. Он проанализировал ситуацию и прислушался к мудрому совету, но был парализован нерешительностью в страхе совершить ошибку, которую нельзя было бы исправить. Я сказал, что хорошо понимаю это состояние ума, потому что оно часто заставляло меня откладывать на потом важные решения. Я обнаружил, что чем дольше я их откладывал, тем сильнее становился страх и усиливалась тревога. Но однажды я дошел до того момента в жизни, когда окружающие стали ожидать от меня, что я возьму на себя ответственность и стану принимать решения, — и что-то во мне изменилось. Я по-прежнему испытывал определенный страх перед принятием решений, но меньше боялся ошибок. И конечно, я и правда совершил немало ошибок, — и впоследствии чувствовал стыд и сожаление. Но никакая ошибка или неудача не являются окончательными, потому что на следующий день снова взойдет солнце, и вы можете признать свою ошибку и изменить маршрут.
Услышав все это, мой пожилой собеседник посмотрел на меня и сказал: «Ах да, но ведь ты монах. Значит, ты принял действительно важное решение».
Сегодня Украина преподает миру много уроков о страхе. Не потакать тиранам. Не становиться чрезмерно зависимым от них в плане энергоснабжения. Вместе стоять на страже моральных принципов, даже если это принесет вам электоральные потери или нанесет ущерб вашей экономике. Слушая сообщения из первых рук из разрушенных городов, о бегущих от войны женщинах, детях и стариках — и тех, кто остался бороться за свою свободу, — мы видим разные способы контроля над собственными страхами. Если вы боитесь за жизнь своих детей или бабушек и дедушек, прислушайтесь к страху и бегите в безопасное место. Что, если вы можете остаться, но боитесь защищать свой дом от захватчиков? Есть разные решения: одни подходят приверженцам ненасилия, другие — тем, чья совесть побуждает их сражаться. Каждый должен преодолеть свой страх и поставить на карту свою жизнь.
Как сказала одна молодая женщина: «Я не солдат. Их гораздо больше нас. Но я должна остаться». Такое решение может казаться иррациональным, но в нем присутствует благородство, которое когда-нибудь сможет отправить насилие на свалку истории и укрепит память о вашем народе, вашей культуре. А культура — это то, что мы коллективно помним о себе.
I воскресенье Великого поста
«…и по прошествии сорока дней, напоследок взалкал.» (Лк 4:1-13)
Это рассказ о том, как Иисус постился в пустыне в течение сорока дней, готовясь обнародовать свое опасное учение. Это показывает Его нам в Его человечности. Он не только постился, он чувствовал, что должен поститься. И после этого Он был голоден.
Что значит поститься? Хотя пост часто связан с пищевыми ограничениями, то все же нечто большее, чем диета — хотя мы можем надеяться, что похудеем или почувствуем себя лучше после практики Великого поста (это похоже на получение дополнительных баллов за полет на самолете). Мы отказываемся от таких вещей, как курение, алкоголь, использование смартфонов или бездумный просмотр Интернета, или сокращаем количество подобных вещей в своей жизни, потому что видим, что у нас может быть нездоровая привязанность ко всему этому, или даже ранняя стадия зависимости. У всего этого есть и побочные преимущества. Но суть поста заключается в концентрации внимания. Это означает тренировать разум, держать его на более коротком поводке. Это необходимые технические условия для нашего блуждающего ума. Кажется, что люди проводят почти половину своего времени, думая или мечтая о чем-то, не имеющем отношения к тому, что они делают в данный момент, или с кем они сейчас. “Обезьяний ум», или хроническое отвлечение — это первое, с чем сталкивается человек, начинающий медитировать.
Эту проблему помогают решить практики. Это могут быть практики, направленые вовне — например, отказ от чего-либо, или решение делать нечто новое, — или направленные вовнутрь, как медитация. В противном случае, оставленная без контроля, эта проблема отделяет нас от всех уровней реальности. Это усугубляется самоизоляцией, которую многие пережили во время пандемии Covid. Похоже, Путин боялся инфекции и последние два года держал себя в полной изоляции.
После пребывания в пустыне Иисус был голоден. Когда мы голодны, мы ослабеваем, становимся более ранимыми. Чувства, которые обычно держат под контролем, могут бурно вырваться на поверхность и соблазнить нас излишествами, потакая фантазиям. Иисус был искушаем на уровне чувств, эго и духа. Мы видим, как Он отвергает типичные уловки ложного «Я», и это вселяет в нас уверенность, то мы можем сделать то же самое. И после того, как Он проходит через испытание, ангелы служат Ему. Разве всем нам не нужны ангелы, спутники и друзья, чтобы пустыня не захлестнула нас?
Недавно я ехал на поезде, возвращаясь в Бонневю из Лондона. Это было кошмарное воскресное путешествие: я опоздал на самолет из-за пробок и потому прилетел в другой французский город, где, кажется, полагали, что по воскресеньям люди не едят, потому что все источники питания были закрыты. Поезд в Пуатье был задержан, затем изменен маршрут, а сложные объявления на вокзале были непонятны для не носителей языка. В моем вагоне было несколько попутчиков, тоже уставших, сытых происходящим по горло и жаждущих вернуться домой. Я спросил одного из них, может ли он объяснить, что делать. Он так и сделал, а затем любезно заметил, что не уверен, что я все понял. Он подошел и сел рядом со мной, чтобы объяснить более подробно. Я жаждал информации и указаний, а так как это был последний поезд, я не мог допустить ошибки. Он был моим ангелом. На станции, где мы пересаживались на другой поезд, он подождал меня и указал мне правильное направление, убедившись, что на сей раз я точно все понял. Затем, как и все ангелы, он исчез.
Остается надеяться, что потребности людей в Украине, касающиеся как материальной стороны, так и справедливости, также породят ангелов, как на местном уровне, так и в международном сообществе.
Дорогие читатели, большая просьба: при публикации наших материалов указывайте ссылку на источник: wccm.ru. Заранее благодарим Вас!
Рассылка новостей
Подпишитесь на ежедневную рассылку великопостных размышлений