III неделя
Суббота III недели Великого поста
Подведение итогов наших приоритетов никогда не бывает пустой тратой времени. Но с чего начать? Мы можем двигаться снизу вверх, от самых основ, на которых возведено здание нашей жизни, — или же изнутри, от самой сердцевины, из которой происходит весь наш рост. И эта важная внутренняя точка — наши взаимоотношения.
Отношения — это святая земля человеческой жизни. Когда мы ступаем на эту землю, мы должны снять нашу обувь из уважения. Когда мы говорим о них, мы должны быть простыми, скромными и искренними. Взращиваем ли мы счастливые, устойчивые отношения, дружбу и близость, приходящие в нашу жизнь как благословение? Или мы принимаем их как должное и теряем связь с их внутренней жизнью? Но мы должны смотреть достаточно реалистично: если у нас нет отношений, в которых мы так нуждаемся, или если у нас есть испорченные отношения, находящиеся в кризисе, — мы должны понимать, что и они также священны. Если они страдают — это ведь не означает, что они перестают быть священными. Им нужно внимание. Но каковы наши действия в трудной ситуации? Возможно, мы сбегаем прочь, обвиняем, — тогда как должны были бы прощать? Отношения подобны растениям: они требуют времени для роста, они переживают свои «времена года», чтобы умереть, — но затем так или иначе восстановиться.
В жизни нет отношений, которые бы не коренились в абсолютной реальности. Мы называем эту абсолютную реальность Богом. Это не математическое или философское определение, а очень личное. Можем ли мы быть теми, кем являемся? Как мы относимся к другим? Это зависит от понимания личной природы Реальности. Без живых отношений с живым Богом у нас остаются только мечты, воспоминания и размышления.
Вот почему любая подробная инвентаризация жизни включает и оценку нашей духовной жизни. Отношения с другими в Боге, который является нашей общей основой, сходятся в одной точке с нашим самопознанием и самопринятием. Насколько удобным для нашего эго было бы, если бы мы могли отделить их друг от друга, — без болезненного осознания того, что в обоих случаях мы были лживы.
Духовная жизнь питается временем, посвященным практике, размышлению и обучению, а также неэгоистичной работой и способностью разделить свой путь с другими. Мы получаем, давая, — а иногда даем, получая. Для медитирующего практика сидения в тишине и безмолвии является ключом, лакмусовой бумажкой, которая показывает нам, где мы находимся на самом деле: воспринимаем ли жизнь как духовное путешествие, или же видим «духовность» просто как еще один элемент, как нечто, для чего мы лишь иногда находим время и что в первую очередь бросим, когда будем слишком заняты.
Таким образом, инвентаризация жизни выдвигает на первый план фактические ценности, которые составляют смысл жизни: что является самым важным. Празднуем ли мы то, что должны праздновать, скорбим ли о том, что нужно оплакивать, делимся ли всем, чем только можем? Если это так, на нас снизойдет покой, сила, способная провести нас через множество смертей нашей жизни, и божественно глупая Надежда, рассеивающая страх и самоотрицание. Этого более чем достаточно, чтобы вывести нас из «коронного» кризиса.
Мы готовим программу, которая может оказаться для вас полезной. Заглядывайте на наш международный веб-сайт (www.wccm.org) и подписывайтесь на рассылку новостей наших национальных веб-сайтов (wccm.ru, www.christian-meditation.com.ua, www.wccm.pl). Здесь, например, все медиа-материалы собраны в одном месте: www.wccm.org/media-page.
Пятница III недели Великого поста
Сегодня я вернулся в центр нашей общины в Бонневю, где останусь в обозримом будущем. Пока я отсутствовал, нами был предпринят трудный, но необходимый шаг приостановить график всех наших ретритов, пока мы не увидим преодоление мирового кризиса. Улицы и вокзалы пусты. Люди ведут себя по-разному. Женщина-секьюрити на рамках в аэропорту пошутила, что сегодня она будет лично приветствовать меня. А второй работник секьюрити выглядел очень довольным, что наконец-то встретил кого-то, кого он мог бы обыскать: он вытряхнул мой рюкзак, чтобы обнаружить там всего лишь «преступный» планшет.
Когда мы встречаемся в условиях кризиса, мы смотрим друг на друга иначе. Это влияет на нас всех одинаково, и мы знаем, что никто из нас не контролирует события. Это двойное осознание побуждает нас быть более дружелюбными по отношению к незнакомцам. Жизнь замедляется. Мы смотрим друг на друга более внимательно. Мы становимся более настоящими. Мы видим себя в других и других в себе. Все эти изменения в нашем видении и связи — в нашем восприятии — сначала удивляют нас. (Конечно, мы все еще можем нервничать и бояться). Эти краткие озарения могут быстро исчезнуть, и мы снова впадем в гнев или беспокойство. Но кризис также может пробудить нас к пониманию того, что подобное разрушение привычного хода жизни — это больше, чем просто неудобство, больше, чем просто опасность. Это возможность. Со временем это пройдет (а что не проходит?). Но это может также послужить катализатором для глубокой смены направления, уже давно нам необходимой, но у нас никогда не было времени, чтобы по-настоящему ее принять.
Коронавирус является именно таким типом кризиса: конечно, это большая опасность, но это и возможность. Подавляющее большинство тех, кто им заразится, полностью выздоровеет. Но будут и смерти, и потери, и страдания, от которых больше всего страдают самые бедные и уязвимые. Мы найдем возможности быть добрее, приятнее, больше успокаивать друг друга, особенно одиноких и напуганных. Мы сможем лучше справиться со своим страхом и беспокойством, думая о других, вспоминая о тех, кому мы можем уделить внимание.
Мы не знаем, как долго будет продолжаться это социальное разрушение. Будем надеяться, что со временем мы сможем увидеть это как «творческое разрушение». Как бы долго это ни длилось, давайте не будем терять время зря. Это может стать главной практикой нашего Великого поста. Сейчас мы размышляем о том, как разработать онлайн-программу, адаптированную к условиям кризиса. Большинство из нас будет меньше путешествовать, и, возможно, работать из дома, поэтому у нас, вероятно, будет больше свободного времени. Сначала это может быть даже пугающим, ведь когда наши ежедневники обычно переполнены, у нас нет времени научиться тратить время правильно. Мы обвиняем нашу постоянную занятость в том, что мы заняты, что приводит нас к стрессу.
Давайте проведем инвентаризацию жизни. Чего нам не хватает? Что мы делаем слишком много? Что мы задвигаем на самую дальнюю полку? Каковы наши подлинные приоритеты? Что бы я сделал сегодня, если бы полностью почувствовал, насколько неопределенной, изменчивой и короткой может быть жизнь?
Хорошие вопросы в любое время, особенно в Великий пост, когда привычный ритм жизни нарушается из-за пандемии…
Четверг III недели Великого поста
Я хотел бы адресовать эти размышления нашей общине в Италии, поскольку они с их 60 миллионами соотечественников находятся в изоляции из-за коронавируса. Вся наша община по всему миру хотела бы, чтобы вы знали, что мы думаем о вас в это особое время. Но мы не просто думаем о вас — мы с любящим вниманием храним вас в наших сердцах во время медитации и в наших молитвах.
Я много размышлял об этой ситуации, и мне в голову постоянно приходило два сравнения. Первое — это, конечно же, голливудский фильм-катастрофа. Подобному восприятию способствует то, как пандемия освещается в средствах массовой информации, но и вид опустевших улиц вызывает такие же ассоциации.
Но еще одно сравнение, которое приходит мне в голову, — что это похоже на ретрит. Но очевидная разница состоит в том, что пребывание на ретрите является нашим свободным выбором. Однако, когда Александра Солженицына освободили из ГУЛАГа, где он находился в заключении в течение восьми лет, то, по его воспоминаниям, он оглянулся назад и заплакал. Его слезы были смесью огромного облегчения при освобождении, — но и благодарности за то, что за эти долгие и полные тяжелых испытаний годы он узнал о себе и о человеческом сердце. Опыт, который он пережил, и люди, которых он там встретил, стали источником вдохновения для его книг на долгие годы.
Порой, когда мы вынужденно ввергнуты куда-то и чувствуем себя под властью некой холодной и безличной внешней силы, мы можем выгореть от ярости или впасть в депрессию. Но иногда опыт пережитого принуждения освобождает нас, открывая нам новый и удивительный взгляд на реальность. Мы сталкиваемся с чем-то неожиданным, скрытой милостью, которая иначе не смогла бы нас найти.
Это похоже на медитацию: бывают моменты, когда мы словно оказываемся в иссохшей пустыне, бесконечно отвлекаемые мыслями о наших тревогах и потерях. Пустошь простирается настолько далеко, насколько мы можем это чувствовать, причем во всех направлениях. И мы начинаем думать, что лучше было бы заняться чем-то полезным, пойти навстречу своим желаниям. Наше уединение перестает быть открытым пространством, в котором мы чувствуем себя связанными с чем-то большим и целостным, и превращается в одиночество, где мы переживаем тесноту, заброшенность, чувство забвения. Призрак скорби преследует нашу душу.
Затем из некой внутренней точки, не имеющей четкого местоположения, проливается невидимый луч света, который касается нашей увядшей души, возвращая ее к жизни и надежде. Не то чтобы все наши желания будут исполнены, — возможно, что даже ни одно, — и наша боль и утрата по-прежнему может оставаться с нами. Но в нас возникает радость, которая открывает нам путь к глубинам — к источнику нашего бытия.
Я надеюсь, что наши итальянские друзья, чувствующие себя в ловушке внешних сил, хотя бы иногда смогут пережить покой этой внутренней свободы. Надеемся, что время карантина, когда мы находимся взаперти, будет недолгим. Мы надеемся на это, потому что переживаем за вас, — но еще и потому, что нам всем нужна красота вашего темперамента и вашей страны, которые заставляют нас любить вас.
Среда III недели Великого поста
Во время Второй мировой войны, когда Англия, подобно другим европейским странам, ожидала вторжения, правительство приняло меры с целью затруднить продвижение врага. Они закамуфлировали прибрежные объекты, создали Домашнюю Стражу из стариков и мальчиков, вооруженных устаревшими ружьями, по которым до сих пор ностальгируют многие англичане; и также на дорогах были демонтированы все знаки и указатели. Конечно, это была довольно забавная идея, что могущественная немецкая армия может серьезно пострадать, не зная, повернуть ли им направо или налево на перекрестке в английской сельской местности.
Когда я читал об этом, я подумал, что это очень похоже на чувство, которое мы испытываем в любом путешествии веры – вступление в брак, создание новой общины, завершение написания книги или воспитание детей. Это пути, где вера является нашим личным обязательством и проявлением доверия и должна углубляться на каждом этапе. И все же на этих путях часто нет дорожных знаков, ясно и достаточно убедительно указывающих нам, что мы на правильном пути, – или же нам нужно повернуть направо. А иногда знаки есть, но они не особо полезны, ведь именно в тот момент наши полномочия по принятию решений могут быть парализованы. Как-то я ехал с Бер-Айленда в Корк. Подъехав к дорожной развилке, я увидел знак. Стрелка с надписью “Корк” указывала налево. Но с другой стороны стояла стрелка с такой же надписью – и она указывала вправо.
В духовном измерении абсолютное значение имеет сам путь. Чем глубже мы погружаемся в тишину и отпускаем слова, мысли и воображение, как это бывает во время медитации, тем меньше становится убеждающих нас знаков. Есть просто путь, по которому мы идем. Мы просто делаем следующий шаг. Сначала у нас может возникать протест против отсутствия этих знаков, ведь мы хотим постоянно видеть подтверждение верности избранного нами направления. Наше чувство направления, наша уверенность в себе постоянно подвергаются испытаниям.
Но постепенно мы начинаем понимать, что путь сам по себе – это и есть подтверждение. Приходит чувство облегчения: ведь наш путь действительно существует, пусть он и ведет сквозь джунгли и лабиринты различных вариантов. Мы нашли его. И если мы понимаем, что находимся на этом пути, это меняет нашу жизнь. Мы также можем ощущать, что это путь нашел нас, ведь мы видим особую, прямую и очень близкую связь с этим путем. Он знает нас лучше, чем мы сами знаем себя. Связь – это просто наш метод взаимодействия с путем, когда мы совершаем следующий шаг. “Не вы Меня избрали, а Я вас избрал… Я есмь путь”. Это чувство принадлежит исключительно к духовному измерению. Оно позволяет нам следовать по тем участкам дороги, на которых нет указателей.
Все это может показаться странным и непрактичным. Но мы можем увидеть знак того, что это реально: он присутствует в нашей повседневной жизни, на параллельных путях действия и принятия решений. В вопросах материального мира бывают трудные решения, которые необходимо принять при недостаточном времени или информации. Вера, которую мы приобрели в нашем внутреннем путешествии, на удивление полезна в подобных случаях. Мы не паникуем, мы способны ждать, если возникает такая необходимость, мы умеем терпеть. Мы учимся видеть вещи с большей ясностью, и потому способны сделать лучший выбор в принятии решений. Мы способны доверять. И если окажется, что мы ошибаемся – мы снова корректируем направление.
Если мы будем верны в глубоких вопросах внутреннего путешествия, мы будем более верными и в материальных вопросах жизни.
Вторник III недели Великого поста
Существует ложное представление о Великом посте — и духовной аскезе (упражнении) в целом — когда пост ассоциируется с изображением особой серьезности, вплоть до мрачности или несчастья. Иисус упоминал об этом, говоря, что когда вы практикуете дисциплину самоограничения, вы не должны делать это публично, а также не должны иметь утомленный и ханжеский вид. Подойдите к этому иначе: будьте спокойными и веселыми.
В нашей психике заложена динамика вины. И еще один фактор, вызывающий недовольство у нашего эго, — это некое магическое чувство, что каждый счастливый момент нашей жизни словно расходует ограниченный кредит, как в случае с тарифным планом на телефонную связь, и мы должны компенсировать это, делая что-то тяжелое или трудное. Вы платите за счастье. Вы воспринимаете его, как товар, а не как свое естественное состояние. Мы словно не имеем права быть счастливыми, когда мир разрушен глобальным вирусом, или когда в Сирии миллион беженцев, или когда страдает наш друг.
Что такое счастье? Для религиозных людей представление об этом зачастую сводится к идее, согласно которой Бог дает нам счастье только на строгих условиях — когда вы поклоняетесь ему, следуя строгим инструкциям. И такое представление о Боге, напоминающее усложненную идею закона кармы, — когда вы получаете то, что заслуживаете, — становится таким себе мелочным идолом, автоматически вознаграждающим и наказывающим. Религиозное воспитание и культурные образы Бога часто усиливают эти идеи, но они впервые формируются в детстве, когда мы наблюдаем, как взрослые относятся к нам. Хороший мальчик, держи подарок. Плохой мальчик, отправляйся в кровать.
Медитация обладает удивительной силой разрушать каждый самоусиливающийся комплекс идей и навязчивых циклов мышления. Это воздействует непосредственно на все наши мысли и представления о Боге — являющиеся не просто умственными объектами, но обладающими также значительным эмоциональным воздействием. Если вы верите, что Бог накажет вас за ваши ошибки, вы будете эмоционально вовлечены во все, что вы делаете, и во все ваши отношения. Затем, по мере того как меняются наши представления о Боге, меняются и фундаментальные взгляды на реальность и наши отношения с другими людьми.
Религиозные люди часто испытывают дискомфорт на первом этапе этого процесса. Им начинает казаться, что Бог куда-то исчезает, что их медитация перестает быть молитвой. Как-то один человек сказал мне, что он медитировал с верой и преданностью, но не был убежден, что это действительно форма молитвы, которую одобрила Церковь или Бог. Поэтому он начинал каждую медитацию с молитвы: «Дорогой Бог, я собираюсь сейчас медитировать. Но честное слово, я вовсе не буддист!»
Когда старые представления о Боге угасают, их место не будет мгновенно занято новыми прочными представлениями. Однако время и вера помогают нам осознать, что отсутствие таковых представлений является нищетой духа, что пустота — это пространство всякой полноты, что утрата — это первая часть цикла, который приведет нас к удивительным новым открытиям. Мы находим то, что раньше потеряли, но это уже преобразилось, потому что однажды было утрачено. Иногда нам даже приходится терять веру в Бога, пока мы снова не поверим, уже по-новому. Вера углубляется в туннелях времени. И время может быть превзойдено верой.
Понедельник III недели Великого поста
Религиозный статус или духовное лидерство в любой структуре власти является источником искушения. Большая часть темной стороны истории христианства, начиная с миланского указа в 313 г. н.э. (когда Империя прекратила преследование последователей Иисуса), может быть отнесена к искушению властью. Власть — это иллюзия, которую так ясно увидел и от которой отказался Иисус во время своего сорокадневного поста. Мне трудно поверить, что Жан Ванье поддался искушению властью.
Конечно, я не знаком с его внутренним миром, но на основании его учения и личностных качеств осмелюсь предположить, что та рана, которую он нанес себе сам и которая ранила других, была следствием не грубой жажды власти, а самообманом, порожденным его собственными недостатками и голодом, вызванным отсутствием близких отношений. Очевидно, он обладал властью и злоупотреблял ею с людьми, о которых он должен был заботиться, а не использовать их. Но я думаю, что это не было вызвано желанием власти или признания. Это было ближе к тому, о чем так часто говорил он сам: слабость и недостатки. Когда мы не способны признать собственные недостатки, они становятся темными силами в нас.
Но имеет ли это хоть какое-то значение? Для тех, кого он обидел, важна не его мотивация, а последствия, которые они перенесли, и внимание, которое теперь на них направлено. Конечно, я не могу быть ни в чем уверен; размышлять на подобные темы всегда непросто. Но попытка понять может помочь нам исправить ошибки, совершенные нами в отношении важности значения святости. Религия предлагает нам идею святости, просветленности, освобожденного состояния людей, в более полной мере погрузившихся в процессы человеческой трансформации. Мы можем ошибочно предполагать, что этот процесс движения к святости у какого-то человека уже завершен, — но на самом деле это не так. Разве у всех нас нет хороших и плохих, альтруистичных и эгоистичных, светлых и темных сторон? Когда становится очевидно, что наш процесс еще не завершен, никто не называет нас «святыми». Но если мы продвинулись на этом пути хоть немного дальше, люди могут прийти к заключению, что мы уже достигли цели. Но затем воздвигается еще один пьедестал, и наша человеческая глина используется для лепки очередного «святого».
Единственный надежный подход — не называть никого святым. Иисус предупредил нас, чтобы мы никого не называл «Отцом» или «Учителем». Есть только один Отец и один Учитель. Лишь Господь свят. Только Бог благ. Предупреждение Иисуса, чтобы мы «не судили», касается также и чрезмерно позитивных суждений о других, как и всеобщего осуждения кого-либо, к которому мы так склонны. И это так сложно, если речь идет о ком-то, у кого мы учились, кого считали другом, — а потом увидели вред, который он принес другим. И тогда первоочередной задачей становится забота о пострадавших, о побочном ущербе, нанесенном людям. Далее, нам нужно соблюдать осторожность (в первую очередь ради нас самих и ради правды) в том, как именно мы судим обидчика. Даже если в нашем собственном глазу лишь один осколок, нам нужно вынуть его, прежде чем мы сможем что-либо ясно увидеть. Например, стоит понять, насколько мы сами, пусть даже неосознанно, способствовали жажде власти или игре в самообман, ставшим непреодолимым искушением для изначально вроде бы хорошего человека?
Трудно, когда героев — а особенно наших духовных героев — стыдят и унижают. Так что, может, это и хорошо, что героев больше нет. Или же, что есть только один Герой. Такое понимание намного лучше и безопаснее для всех, кто беспокоится о данном вопросе.
III воскресенье Великого поста
Сегодняшнее Евангелие рассказывает о том, как Иисус встретил самаритянку. Она была маргинализованным человеком как по отношению к Нему, как еврею, так и по отношению к своей собственной деревне из-за своей семейной истории. Она не возносила Его или кого-либо еще на пьедестал. Может быть, поэтому в том разговоре они были так близки, рассказывая друг другу правду о себе.
Когда я впервые услышал, как проповедовал Жан Ванье (а это было на семинаре в память Джона Мейна в 1990 году), речь шла как раз об этой евангельской истории. Я был очень тронут тем, какие глубокие параллели он провел между этой историей и своим собственным путем, как он говорил из внутренней точки смиренной и духовно разумной мудрости. Это было трудное время в моей собственной жизни, и на нескольких личных встречах он дал мне проницательный и исцеляющий совет, который помог мне продолжить свой путь.
Дружба Жана с нашей медитативной общиной продолжалась на протяжении многих лет, и всего несколько лет назад он провел свой второй семинар в Тросли. Я не могу отрицать или переписать историю связанной с этим благодати или добра, которое он сделал. У него было глубокое чувство, что религия — это не контроль, а исцеление и приведение людей к полноте жизни; и что каждый человек, каким бы маргинальным он ни был, стоит того. Главной темой его жизни была человеческая ранимость, и чем больше он говорил об этом, тем больше людей называли его святым. Я не думаю, что он хотел быть поставленным на пьедестал; но, хотя люди, возможно, и задавались вопросом, какими были его собственные увечья и раны, его часто считали лучшим, чем большинство людей. И это сделало его посмертное падение еще более ужасным сюрпризом.
Когда я услышал правду о характере его сексуальных отношений с рядом женщин, которыми он руководил, я сначала не поверил. Но свидетельства и сделанные из них выводы теперь выглядят совершенно неопровержимо. L’Arche следует отдать должное за независимое расследование, которое проводилось в случаях, когда женщинам был нанесен серьезный вред. То, как лидеры l’Arche справились с подобным откровением об их основателе, отражает лучшие аспекты его собственного учения, но не его личного поведения. Я чувствую, что со временем l’Arche будет становиться только сильнее и мудрее.
Недавно я общался со своим другом-буддистом о низвержении подобных «икон». Он упомянул количество учителей в его собственной традиции, которые также были разоблачены подобным образом. Об одном из них даже высказался Далай-лама, так как был лично с ним знаком. Он сказал, что власть и влияние, предоставляемые учителям в их традиции, могут слишком легко испортить человека, поскольку власть любого рода несет подобные риски. Но, добавил он, падение становится разочаровывающим и непростительным, когда власть внушает обладающему ею человеку чувство собственной исключительности и права на привелегии, словно освобождая его от обычных норм приличия и честности.
Когда я завершу это печальное размышление, я бы попросил вас поразмышлять над этим вопросом до завтрашнего дня. Также я попрошу вас подумать и о языке, который мы используем, чтобы говорить об этом. Как нам следует реагировать на раскрытие греховности в наших братьях и сестрах, в которых мы когда-то по наивности своей видели лишь благодать?
Дорогие читатели, большая просьба: при публикации наших материалов указывайте ссылку на источник: wccm.ru. Заранее благодарим Вас!
Рассылка новостей
Подпишитесь на ежедневную рассылку великопостных размышлений