Страстная неделя
Пасхальный Тридиум: Великая суббота
Crux est Mundi Medicina: Крест – лекарство, которым может быть исцелен мир.
«Лев рычит в пустом древе».
Гимн Святого Бонавентуры и буддийский коан объединяются в Великую субботу.
Сегодняшний день – огромная равнина безмолвия. В ней звучит рев тишины, эхо которой ведет нас к пустому древу Креста после того, как тело Иисуса было снято и положено в могилу. Если, подобно Марии Магдалине, мы будем искать тело человека, которого мы когда-то знали, мы будем разочарованы. Мы будем плакать слезами пустоты. Мы застряли в прошлом, с Иисусом в той форме, в которой мы больше не можем Его знать. Но если мы пребываем в ожидании, наши слезы превращаются в радость, песня пустоты раскрывает Присутствие в Отсутствии, Полноту в Пустоте. Чем глубже мы погрузимся в тишину пустоты, тем отчетливее начнем слышать, откуда доносится рев.
Пространство не является пустой бездной отсутствия. Это plenum, полнота. В молитве, полной пространства, которую мы не наполняем своими эгоцентричными желаниями, мы получаем предвкушение плеромы, полноты Христа. Чем глубже мы входим в свободное пространство, тем больше мы видим, что изменить реальность мы можем, прежде всего, изменяя себя самих и нашо взгляда на реальность.
Мы увидим, что в непрерывном течении и росте есть только неделимая целостность, и мы неотделимы от нее. Иллюзия того, что мы отделены от целого, пусть даже как объективные наблюдатели, умирает на Кресте.
Исцеляющая сила Креста не может быть выражена в терминах духовного долгового расчета. Там, где действует полная свобода и благодать, нет долга, который нужно оплатить. Но Крест, на котором умер наш вселенский Ближний, Брат, Учитель, возлагает на нас ответственность, когда мы предаем своего ближнего.
Молчание Великой Субботы не связано с осуждением или ответами на сложные вопросы. Единственное, что происходит – мистицизм Креста разоблачает наше собственное, утаенное нами для нашего же внимания, соучастие в распятии невинных.
Единственная сила, которой мы можем абсолютно доверять, – это сила Того, кто абсолютно смирил себя. Помните крестную смерть Христа, чтобы войти в это смирение, потому что весть о Кресте – это сила чистой любви, растущая из полного бескорыстия. Только любовь способна искупить, а абсолютная любовь искупает абсолютно.
Пасхальный Тридиум: Страстная пятница
Христианские мыслители издавна связывали Евхаристию с Крестом – так Великий четверг, когда мы празднуем Тайную вечерю, связан со Страстной пятницей, когда тема утраты достигает своего апогея в смерти Иисуса. Но когда мы размышляем об этих днях в контексте медитации, мы понимаем, почему они оба приносят исцеление. И почему Страстная неделя считается «кульминацией истории спасения».
Слово «Евхаристия» означает «благодарение». Она показывает нам, что благодарность – это наша истинная природа, возникающая из радости бытия, а не из удовлетворенности обладанием. Здесь наша привычка всегда внутренне жаловаться и сосредотачиваться именно на том, чего нам не хватает, поставлена на паузу. Мы обнаруживаем, что счастье зависит от умения быть благодарным, – хотя раньше мы могли считать, что это благодарность зависит от счастья. И точно так же мы можем сесть и медитировать в любой момент, даже находясь в ловушке гнева, недовольства и жалоб. Мы пробуем пробиться сквозь толщу слоев, накопившихся за годы. Но мы принимаем решение просто с верностью повторять свою мантру – и ничего больше – проходя через волны негативных эмоций, через потоки наших фантазий. Мы отпускаем старое. Пусть оно умирает, и вновь струится весна нашей радости.
И эта добровольная утрата ведет нас к нищете духа, самопринятию и смирению, которые нужны нам, чтобы любить Бога такой же любовью, какой Он любит нас. Опыт медитации учит нас тому, что эти отношения выглядят не так, что вы и Бог являетесь двумя отдельными объектами, и вы влюбляетесь в Бога, как в кого-то, кого вы наблюдаете со стороны. Так мы себе представляем эти отношения в наших фантазиях. В реальности мы впадаем в Божью любовь. Медитация и Евхаристия дополняют друг друга, и потому мы, чувствуя исцеление, не можем не испытывать благодарность.
Евхаристия всегда рассматривалась как лекарство, исцеляющее всего человека. Участвуя в ней, мы чувствуем заботу и внимание божественного лекаря, растущие в общине, объединенной в koinonia. Благодаря доверию к целителю исцеление происходит через взаимоотношения. Тем не менее, без потери, которую Иисус принял на Кресте, Он не присутствовал бы в Евхаристии или в безмолвии нашего сердца. Он не был бы доступен для тех неограниченных отношений, которые стали возможными постоянному высвобождению Его духа.
Сегодня, в Страстную пятницу, христиане всего мира совершают почитание Креста. Здесь, в Бонневю, мы также становимся на колени и прикасаемся к нему в знак скромного почтения к его силе, которую мы не можем объяснить. Это нечто более глубокое, чем воспринимать Крест лишь как трагический, благородный пример целостности и чистоты, на которую люди так редко способны. Любой из наших актов почитания — легкий поцелуй или касание рукой креста – помогают нам увидеть в Распятии историческое событие, которое затрагивает и исцеляет человеческую природу в ходе времени.
Ритуалы Страстной пятницы помогают нам сказать, или хотя бы попытаться сказать, гораздо больше, чем могут передать слова. Продолжительное безмолвие, которое ждет нас завтра, также является необходимым. Но из этой тишины проистекает поток полноты жизни. Этот поток исцеляет нас, меняя нашу жизнь. Он все видит и любит всех.
Пасхальный Тридиум: Великий четверг
Сегодня начинает Тридиум, трехдневное ядро пасхального таинства. В каждый из этих дней происходит уникальное символическое празднование.
Великий Четверг выражает единение Евхаристии – koinonia, дружбу, пронизывающую человечество и космос. Это единение провозглашает справедливость и мир.
Сущность Страстной пятницы – разлука, утрата, смерть и разделение: в этот день Евхаристия не совершается, но с верой почитается Крест.
Великая суббота – это день после похорон, когда скорбящие уже разошлись по домам, могила закрыта. Опустошение, тьма, отсутствие становятся буквально видимыми в тяжелой тишине и странном бездействии.
Но в глубинах этой тьмы уже начинается Пасхальное бодрствование: его началом становится зажжение пасхального огня. Этот огонь словно связывает нас через тысячелетия с нашими первобытными человеческими корнями, и мы проходим через тьму, зажигая наши крошечные свечи от пасхальной свечи, света Воскресающего Христа. Литургия воскресного утра, происходящая на рассвете, – это восход солнца самой природы бытия. Евхаристия же свершается в разгар полуденного сияния. Это четвертое, недвойственное измерение, которое содержит в себе и объединяет три других измерения или состояния человеческого бытия.
Эти три дня выражают максимальный смысл, который мы можем найти в нашей жизни.
Вчера я предложил участникам нашего пасхального ретрита здесь, в Бонневю, чтобы они попробовали повслушиваться в своей внутренней тишине в один важный искупительный вопрос. Подобный вопрос не нужно специально придумывать и на него, словно на дзенский коан, нельзя легко ответить, но к нему нужно прислушаться, найти его, услышать его. И чтобы его найти, нам может быть полезно вспомнить некоторые аспекты этих трех предпасхальных дней из нашего опыта прошлых лет.
Были ли вы когда-нибудь рядом с человеком, пережившим собственную «Страстную пятницу»? Конечно, мы часто пытаемся оказать поддержку тем, кто проходит через утраты, испытания и невзгоды жизни, – и мы также благодарны другим, когда они оказывают поддержку нам. Но все это приготовления к нашей собственной страстной пятнице и окончательной разлуке, утрате нашего физической телесности. Всякая жизненная утрата – это форма смерти, или, можно было бы сказать, что смерть – это лишь окончательная форма всех наших утрат. Если вы уже познали болезненную благодать со-присутствия вместе с тем, кто страдает, смысл этих предпасхальных дней может стать для вас гораздо глубже.
Все мы можем призвать наши силы воображения, чтобы сопровождать Иисуса на Крестном Пути, на Голгофу и дальше. Запредельное – это Воскресение. Уже рассвело, иначе мы бы этим не занимались. Мы видим, как человечество формирует свою койнонию, свою общину.
Великая среда
Вы помните времена, когда вы брали в руки бумажную карту, чтобы добраться туда, куда вы направлялись? У каждого в Лондоне был карманный «Лондонский путеводитель» с названием каждого маленького переулка, хотя, конечно, место, которое вы искали, всегда располагалось неразборчиво на краю страницы. Теперь мы покоимся в бездеятельности GPS, ведущего нас голосом нашего выбора с двух спутников, кружащих вокруг планеты и корректирующих наш путь с неумолимым терпением Святого Духа.
Карты и инструкции помогают сориентироваться во многих жизненных перипетиях. Без подсказок, которые они дают, мы можем чувствовать себя дрейфующими в бескрацнем океане. Один молодой человек сказал мне: «У меня есть все, что я хотел. Я получил все это. Но я чувствую себя совершенно потерянным». На самом деле он был странником, лишенным пути и направления. Он надеялся, что путешествие приведет его домой. Но он полностью отключился от знания дома как цели того движения, в котором все мы путешествуем от одного момента к другому.
Мы легко переоцениваем карты, системы, объяснения и даже мудрые слова духовного руководства. Что действительно важно, так это иметь внутреннее чувство дома во время жизненных перемен. На духовном жаргоне мы говорим об «уровнях сознания» и рисуем диаграммы, которые дают нам ощущение наведения порядка в беспорядке, создаваемом тем, что все скользит и отскакивает друг от друга.
Глядя на все эти карты и диаграммы или выслушивая различные теории, может показаться, что вы действительно совершаете серию больших прыжков с одного уровня на другой. Скачки, на которые у нас может не хватить мужества или энергии. Но подумайте о жизни как о серии смежных комнат в музее, полном увлекательных и восхитительных открытий прошлого и дразнящих проблесков возможного будущего. Дверь из одной комнаты в другую всегда открыта. Мы не заперты в нашей нынешней комнате. Нет причин опасаться расширения нашего самоощущения при переходе от одной комнаты к другой.
Вы можете сколько угодно рассматривать карту музея на стене, но на самом деле важно не ее запоминание, а опыт поисков и открытий. Постепенно наши чувства творят форму структуры, которую мы исследуем, и она становится нашей собственной формой.
Это требует времени – сорок лет Исхода или сорок дней в пустыне. Мы боимся быть странниками и хотим вернуться назад, но страх перерастает в удивление, а прошлоепреображается в то, что мы обнаруживаем в настоящем. О счастливый Великий пост. О храбрая Украина, держись.
Великий вторник
Непрекращающаяся дискуссия среди исследователей Нового Завета касается перевода греческой фразы «pistis Christou» в ряде отрывков посланий апостола Павла. Означает ли это выражение «веру во Христа» или «веру (полноту) Христа»?
Вы можете сказать, что мир, кажется, разваливается на части, так ли это важно сейчас? И да и нет. Не слишком важно, с точки зрения немедленного решения всех разворачивающихся кризисов. Но с точки зрения того, как мы можем дальше развивать новое человеческое сознание через христианские и иные традиции духовной мудрости, чтобы справиться с последствиями этих кризисов и изменить наше направление, да, это имеет значение.
Разница в переводах подчеркивает разницу между акцентом на нас самих или на Христе. Если вера, которая двигает горы и исцеляет человечество, означает преимущественно нашу «веру во Христа», смысл веры может быть сведен к чему-то, контролируемому силой воли человека, или просто к нашим представлениям и верованиям. Такое отношение ослабило живую связь личной христианской веры с ее источником, личностью воскресшего Христа. Если, с другой стороны, акцент делается на «вере Христа», меняется химия веры и алхимия Его связи с человечеством. Мы больше не пытаемся сами освободить себя из своих собственных пут. Вместо этого мы ощущаем новую силу, работающую с нами из иного измерения. Вера Христа порождает и высвобождает эту силу во всех измерениях времени и пространства: вчера, сегодня и завтра Одно.
Чему или кому верен Христос? Это ключевой вопрос, и множество способов ответить на него в конечном итоге приводят нас не к ответу, а к полноте отношений. К себе, к своему призванию, к Отцу Небесному, к любви к человечеству, к врожденной верности Богу.
Быть верным означает проявлять величайший потенциал и красоту человечности. Подумайте о том, как наша часто подрывающаяся вера в человеческую природу обновляется, когда мы празднуем юбилей брака, просуществовавшего десятилетия, или открываем для себя человека, остававшегося преданным своей работе всю жизнь, или человека, который держал обещание, даже если это стоило гораздо больше, чем предполагалось.
Как и в большинстве споров о том или ином, в обеих позициях есть доля правды. «Вера во Христа» укрепляет нас на духовном пути. Но также нам нужна и вера в живую тайну истины, чтобы увидеть, что ответ лежит за пределами разделения.
Великий понедельник
Сотник, стоявший у Креста, услышал последние слова Иисуса, предавшего свой дух в руки Отца и испустившего свой последний вздох. Сотник сказал: «Это был великий и добрый человек».
Это наименьшее, что мы можем сказать об Иисусе. Его учение, Его образ жизни и то, как Он умер, являются свидетельствами уникально подлинной человечности. Мы смотрим на Иисуса и видим великого учителя всего человечества, являющего предельный смысл человечности, и пример того, к чему мы можем стремиться. Но часто нам легче поставить Его образ на пьедестал и поклоняться Ему издалека. Это радикально неправильное понимание Его учения и Его примера. «Я не называю вас слугами, я называю вас друзьями», «я в них и ты во мне, да будут они совершенным единством», «всякий, верующий в Меня, сотворит дела, которые Я творил, и даже больше сих сотворит, потому что Я иду к Отцу».
История, которую мы прочитали вчера и которая вводит нас в Страстную неделю, крайне тревожит всех, и в особенности тех, кто считает себя Его учениками. Она меняет то, как мы видим себя, свою жизнь, смерть и высший смысл. Она словно резко встряхивает нас – также, как Иисус встряхивал своих спящих учеников в Гефсимании, – чтобы пробудить нас от самодовольства. Он спрашивает нас: «Кто, по-вашему, я такой?». Если мы решим прислушаться к этому вопросу и хорошо обдумаем наш ответ, мы упадем за горизонт всех наших представлений о себе, обрушимся в глубины самопознания – погружаясь в Бога, в бесконечное бытие.
Интересно, что подобные процессы происходят без утраты нашей человечности. Но наша человечность должна быть полностью преображена. Это и есть основная задача нашего бытия. Не поняв это, мы рискуем стать бесчеловечными. Тогда мы будем способны распять невиновного, сколь бы велик и добр он ни был, бомбить невинных женщин и детей и убивать жителей украинской Бучи. Не познавая себя, мы не можем быть теми, кем, как нас учит Иисус, мы являемся на самом деле.
Бог присутствует везде, но оставаясь непознаваем. Но когда мы ускользаем за горизонт нашего эго, то же самое происходит и с нашим Я. Познать Бога и наше Я означает вступить на мистический путь незнания, агнозии. На этом пути наше видение освободается от фильтра разделения.
В качестве объекта восприятия Бог всегда отсутствует. Бога можно познать, только войдя в Его собственное самопознание. Бог есть любовь, но что это значит для нас? Это значит даже не «влюбиться в Бога», а впасть в глубины любви, которая сама по себе и есть Бог. При этом с нашей стороны находится «Я», которое, как мне кажется, никогда не может быть полностью счастливым или реализованным, потому что любое «Я» – это незавершенный процесс, который может в любой момент прерваться из-за нехватки средств или внезапного вторжения чуждых сил.
На Страстной неделе Дух, который Иисус вдохнул в человечество, направляет нас к тому, чтобы заглянуть в бездну, которой мы страшимся. Дух, который учит нас, что когда мы теряем – мы обретаем.
Вербное воскресенье
«Он принёс одну жертву за грехи на все времена…» (Евр 10:12)
Когда мы читаем о Страстях в сегодняшнем Евангелии, мы словно наблюдаем всю эту историю с воздуха, как если бы пролетали на вертолете над некой местностью. Перед Пасхальным воскресеньем мы будем пересказывать эту историю в течение трех дней. Мы углубимся в детали повествования, в котром мы каждый год находим все больше новых идей и подходов, удивляющих и восхищающих нас.
Для многих из нас религиозный язык, говорящий о жертвоприношении, является проблемой. Нам бывает тяжело принять необходимость идти на жертвы, чтобы сохранить хотя бы приемлемый духовный уровень. И особенно нам непросто понять Бога, просящего нас о жертве. Такой образ Бога может показаться нам жестокосердным и двойственным. У тех, кто практикует созерцание – к примеру медитацию, как мы, –формируется особое, новое, ощущение Бога. Когда мы произносим мантру, мы не ведем разговор с Богом, сообщая ему что-то. В медитации мы ничего не требуем и не ждем вознаграждения за нашу практику. Наше понимание Бога упрощается и очищается до такой степени (об этом всегда говорили христианские мистики), что кажется, что Бог вот-вот исчезнет из нашего поля зрения.
Со временем у нас странным образом развивается совершенно новый вид переживания Бога, который переплетается с нами самими, но неким непространственным образом: между нами и Богом нет расстояния.
Мы должны помнить, что язык ритуального жертвоприношения был обычным для религиозного ума того времени. Жертвоприношение в своей древнейшей, буквальной форме – то есть, приношение животных в жертву богам, – было обычной частью повседневной жизни и своеобразным способом справиться с беспокойством, обрести чувство контроля над происходящим. Узнав подробности храмовых жертвоприношений в Иерусалиме, многие из нас, наверное, испытают отвращение. Стоит ли сравнивать крестные страдания и смерть Иисуса с перерезанием глоток овцам, курам, козам и овцам – происходившим более 250 000 раз в день? Людям нашего времени это может показаться безмерной ошибкой.
На самом деле, когда христианские писатели говорили о «жертве», которую принес Иисус (как «священник и жертва»), они говорили об этом, как о водоразделе, поворотном моменте в религиозном сознании человечества. После жизни Иисуса ритуалы жертвоприношений того жестокого рода, которые наполняли нас страхом, просто устарели. «Ибо Я хочу любви, а не жертвы, познания Бога, а не всесожжений, говорит Господь» (Ос. 6:6).
Жертвоприношение является результатом бремени последствий наших греховных дел – того, что на востоке называют кармой – и страха наказания, вызванного чувством вины. Эхом наставлений пророка Осии, говорящего о Иисусе, звучат слова буддистского монаха Шантидевы, который в VIII в. описывает путь бодхисаттвы – человека, устремленного к духовному пробуждению для блага всех людей: «Если страдания многих устраняются страданиями одного, то сострадательный человек должен пойти на эти страдания ради себя и ради других».
Милосердие сжигает последствия грехов, оставляя фоновое излучение любви.
Иллюстрации:
Рембрандт «Иисус», Данило Мовчан «Вход в Иерусалим»
Дорогие читатели, большая просьба: при публикации наших материалов указывайте ссылку на источник: wccm.ru. Заранее благодарим Вас!
Рассылка новостей
Подпишитесь на ежедневную рассылку великопостных размышлений