(«Школа Медитации»: Курс 1 / Письмо 40, о.Лоренс Фримен OSB «Корни христианского мистицизма»)
Святой Иоанн Кассиан, которого Томас Мертон назвал «учителем монашеской духовной жизни – источником всей западной монашеской духовности» помог Джону Мейну вернуться обратно на путь созерцания, после небольшого периода в самом начале его монашеского пути, когда он временно оставил медитацию. Кассиан, как считается, родился на территории современной Румынии приблизительно в 360 году н.э. В те годы, когда он всерьез погрузился в духовную жизнь, главными вещами, отвлекавшими его внимание от молитвы, стали поэзия и многочисленные истории, изученные в молодости. По этому мы можем судить о том, что он был хорошо образованным человеком. Будучи еще совсем молодым, примерно в возрасте двадцати лет, он отправился в Палестину и поступил там в местный монастырь, который он впоследствии посчитал неудовлетворительным местом, обладающим атмосферой, мало способствующей тому духовному росту, которого искал он сам и многие его современники. У палестинского монашества была особая репутация в связи с характерными для его представителей чрезмерно длинными молитвами и экстравагантным обликом. Египетские же монахи напротив привлекали множество самых разных людей — как серьезных духовных искателей, так и простых любителей духовного туризма. Духовные Отцы и Матери северного Египта, пустынники и пустынницы — аввы и аммы – практически не интересовались туристами или известностью, они были всецело поглощены самопознанием («дар самопознания стоит большего, чем сила творить чудеса», как гласит пустынническая мудрость) и познанием Бога. Аввы, монахи-пустынники, говорили, что сбежали от епископов и женщин, спасаясь от искушений клерикального общественного положения и плотских страстей. Аммы, пустынницы, многие из которых были обращенными на духовный путь женщинами легкого поведения, не фиксировали на бумаге свою мудрость с той же старательностью (незафиксированность наследия стала их характерной чертой), с которой это делали их коллеги, мужчины. Но по многим все-таки сохранившимся историям мы можем уверенно судить о том, что они были весьма и весьма уважаемы своими современниками, воспринимавших пустынников и пустынниц равными друг другу.
Пустынническо-монашеское движение, вырвавшее Кассиана из его Вифлеемской общины и подарившее ему 20 лет, в течении которых он мог пить духовную мудрость из чистейшего источника, было движением обычных мирян. Монахи не считали свой образ жизни чем-то по сути своей превосходящим жизнь в браке, к тому же они не могли прийти к окончательному решению вопроса о том, что для них лучше — община или уединение. Пребывая в одиночестве, чьи ноги вы сможете вымыть? Пустынники, будучи христианами, жили в сфере евангельских парадоксов. Один из легендарнейших пионеров пустыннического подвижничества, св. Антоний Великий (на англ. Антоний Пустынник), в пору своей юности отказался от всего своего имущества и дома. Антоний погрузился в глубины уединения и суровой аскетической жизни с не меньшей силой, чем кельтские монахи, жившие в монастыре на острове Скеллиг-Майкл (ирланд. Sceilig Mhichíl, буквально «скала архангела Михаила»), основанном примерно спустя столетие на скалистом острове-утёсе, неподалеку от побережья графства Керри (Ирландия). «Жизнь св. Антония», написанная св. Афанасием Великим — своего рода Юнговское пиршество борьбы страстной души, вошедшей в кризис среднего возраста, за ту интеграцию, индивидуализацию и самопознание, которые пустынники называли святостью. Как в другие эпохи опустошительного социального упадка и пессимизма – это было время написания св. Августином труда «О граде Божьем» – все общество встало лицом к лицу перед острой необходимостью поиска основного человеческого предназначения, самой сути человеческого бытия.
Утолив свою жажду духовного совершенствования в пустыне, Кассиан был увлечен ожесточёнными теологическими диспутами и сначала попал в Константинополь, где был рукоположен в сан диакона святителем Иоанном Златоустом, и затем в Риме стал священником. Его заключительной остановкой был Марсель, где он основал два монастыря — мужской и женский. По просьбе местного епископа, заинтересованного в приручении особо «диких» аспектов монашеской жизни, Кассиан написал три обширных труда. Первая работа, «О постановлениях киновий» была сосредоточена на внешних мерах, необходимых для преобразования жизни, поврежденной восемью основными пороками (названными позже семью смертными грехами). Трактат против ереси Нестория демонстрирует ортодоксальность Кассиана, хотя он тут и чувствует себя несколько неуверенно в вопросе о свободной воле, расходясь во взглядах со св.Августином. Память св. Иоанна Кассиана празднуется 29 февраля в Восточной Церкви, и также 23 июля в Западной Церкви мы вспоминаем о его особом влиянии на св.Бенедикта, св.Фому Аквинского и св.Доминика.
Его третий и самый большой вклад в западную духовность и практику мистической жизни — «Собеседований отцов Скитской пустыни», которые св.Бенедикт сделал обязательным чтением для своих монахов. Собеседования оформлены в виде диалогов с несколькими пустынниками, аввами, объединяющими острый психологический взгляд, проникающий в суть каждого вопроса, с богословием и библейской мудростью. Под влиянием Евагрия Понтийского, одного из значительнейших интеллектуалов пустынничества, доктрина Оригена пронизывает мысль Кассиана, формируя его собственное, весьма особое понимание oratio pura, «чистой молитвы». Практическая цель жизни монаха, согласно этой мудрости, состоит в том, чтобы просто пребывать в состоянии непрестанной молитвы. Углубляясь в анализ, Кассиан говорит, что есть разница между сиюминутной и конечной целью, между чистотой сердца и Царствием Божьим. Равновесие содержится в пустыннической духовности: совершенная любовь идентична чистоте сердца, тождественна чистой молитве.
Проблемой являются «внутренние демоны» — тщательно отслеженные тенденции и состояния ума, которые были организованы в стройную психологически-духовную систему, наглядно показывающую последовательность их возникновения и взаимодействия. И конечно, эта система объясняет как они могут быть терпеливо и последовательно взяты под контроль с помощью аскетических упражнений, духовной дружбы, благоразумия и самопознания. Искушение, конечно, продолжается до самого конца – совершенство не является состоянием, которое возможно достичь и зафиксировать. Скорее это то, что необходимо для постоянного развития. Восемь основных ошибок, грехов хорошо знакомы нам по современной культуре, где ожирение (чревоугодие), порнография (похоть), деньги (алчность), насилие (гнев), стресс и депрессия (ацедия и уныние), слава (гордыня и зависть) доминируют в наших мыслях, фантазиях и новостных заголовках. Лекарством, как тогда, так и сейчас, является молитва.
«Собеседования» опираются на два наставления (беседа 9 и 10) аввы Исаака о молитве. В первом из них дан анализ многообразия форм молитвы и описаны некоторые базовые принципы молитвенной практики. «Посему прежде начатия молитвы, мы должны поставлять себя в таком состоянии, в каком желаем находиться в продолжение оной. Ибо ум во время молитвы получает настроение, сообразное с предыдущим состоянием…» (Собеседования 9, 3) Всякая молитва направлена к той «пламенной» и «безмолвной» молитве, которая «превосходя всякое человеческое понятие» (Собеседования 9, 25) ведет к единству с Христом, к единству в Нем. Кассиан, обращаясь к авторитету Антония, настаивает на том, что в итоге такое состояние выведет нас за грань всякого самосознания, так как «несовершенна та молитва, в которой монах сознает себя или то самое, что молится» (Собеседования 9, 31).
Сильно сказано. Кассиан крайне впечатлен аввой Исааком. Но затем он сетует, что авва не рассказал ему, как достичь этого практически. Исаак хвалит его за такой меткий вопрос. В следующей, десятой беседе авва рассказывает о «формуле», о том, что позже стало называться монологической (греч. mono – один, logos – слово) молитвой на западе и на востоке «Иисусовой молитвой». Он рекомендует стих «Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши, Господи, на помощь мне» (Пс 69:2), который впоследствии св.Бенедикт, в знак уважения к Кассиану, сделал частью Opus Dei, Литургии Часов. Формула в простоте и чистоте концентрирует все то, что содержит в себе наш загруженный ум и беспокойные чувства. Ее «непрестанное и непрерывное» повторение «отвегнет богатство и обширное имущество всех помыслов» (Собеседования 10, 11), ведя через нищету духа к чистоте сердца. В заключении Исаак описывает большую часть тех состояний ума, с которыми предстоит столкнуться каждому, кто всерьез принимается за практику созерцательной молитвы. Диапазон этих состояний широк — восторг и депрессия, рассеянность и сонливость, страх и беспокойство. Формула становится верным проводником, ведущим к цели через все эти состояния. Она пребывает с нами «в радости и скорби», и в конце концов входит в сердце, где продолжает повторяться и во сне, и пробуждается с нами утром. «Пусть сопровождает нас во всякое время», и особенно когда мы начинаем или завершаем какое-либо дело.
Этот способ молитвы отличен от других, но в то же время он неразрывно связан с lectio, с чтением Писания, и чтение это, по словам Кассиана, будет еще больше насыщено и просветлено в результате повторения формулы, ведущей к нищете духа через концентрацию и объединение нашего внимания. Он добавляет, что все это не так уж и просто, но плоды такого труда оправдывают все затраченные усилия. Предвидя длительное развитие традиции, струящейся из древней египетской пустыни в нашу не менее засушливую эпоху, Кассиан замечает, что это учение передано «новоначальным» (Собеседования 10, 14), и по присущим ему достоинствам никто не исключен из возможности достичь его универсальной цели — ни монахи, ни блудницы. И цель эта — чистота сердца.
о.Лоренс Фримен OSB
(«Корни христианского мистицизма»)
Иоанн Кассиан, о «чистой молитве» (Собеседования, г. 9-10)
Повторяй и удерживай в уме формулу, отказавшись от телесных забот и беспокойств. Ум должен удерживать эту молитвенную формулу, пока, укрепившись в ее непрерывном повторении, не отбросит богатство и обширное имущество помыслов, и не достигнет евангельского блаженства нищеты: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное».
Перед молитвой мы должны ставить себя в такое состояние, в каком желаем находиться в самой молитве — ибо ум во время молитвы получает состояние, подобное предыдущему.
Молитва эта с постоянством должна быть изливаема и в беде и в радости.
Молитва несовершенна, пока мы сознаем в ней себя или то, что мы молимся.
Перевод с англ.: Мария Захарова Obl OSB
При цитировании обязательна ссылка на wccm.ru
Подпишитесь на рассылку новостей и обновлений