Страстная неделя
Пасхальный Тридиум: Великая суббота
Семья или близкие, ожидающие рядом с родственником, находящимся на системе жизнеобеспечения, — а в случае коронавируса ожидающие даже не рядом с ним, но ждущие новостей на расстоянии, — знают, что пока есть дыхание, есть надежда. Как близко ни было бы неизбежное, оно словно находится в другом времени, в другом мире. Но когда оно наступает, и слышен последний выдох, за которым уже не следует вдоха, мы входим в summum silentium смерти. Великая тишина.
«Великая тишина» — так называется молчание, которого монахи в монастырях должны строго придерживаться после ночной молитвы. Однако, даже монахи не всегда строго следуют запретам: порой они могут подключиться к «zoom» или поговорить с кем-нибудь из общины уже после «великой тишины». Однако, в случае смерти выбора нет, остается лишь молчание. Мы не можем обмануть смерть. И это шокирует, насколько мы бессильны. Как дети, которые думают, что могут получить то, чего хотят, настаивая, очаровывая, плача, угрожая, мы, наконец, сдаемся и признаем, что потерпели поражение. То, что ушло, — действительно ушло.
Сколько бы мы ни прокручивали в памяти разговоры с мертвыми, мы никогда больше не услышим их так, как это бывало раньше. Фотографии, старые письма, личные вещи, которые мы ценим, — все это слабое утешение, и через некоторое время они становятся препятствиями для нашего дальнейшего пути, который уже формируется в гробнице, медленно превращающейся в утробу.
Непреклонное, бескомпромиссное молчание отсутствия связи, неспособность вступить в контакт, узнать, что видит или чувствует навсегда ушедший от нас человек — если вообще хоть что-нибудь. Тишина, знаменующая наше желание узнать, находятся ли наши близкие хоть где-нибудь, хоть в каком-нибудь виде существования, помнят ли они о тех, кто скучает о них. В конце концов, процесс скорби позволяет покинутым принять очевидное и неизбежное. Несмотря на то, что их сердце несет тяжкий груз, они двигаются дальше. Когда мы умираем, Великая Тишина подает признаки жизни. Зеленые побеги из мертвой почвы.
Это не означает, что сообщения от мертвых наконец-то проходят через вечно занятую телефонную сеть, — но что молчание становится глубже. Мы учимся слушать тишину, не наполняя ее нашими желаниями, страхами и воображением. Это становится простым присутствием. Простым, но более насыщенным, чем что-либо, что казалось нам реальным ранее.
Между строк пандемии и вызванными ею разрушениями мы должны слышать это Великое молчание. Если у нас его нет, если оно исчезает, — самое время начать или переосмыслить духовную практику. Настало время понять, насколько необходима для выживания тишина вещей. Тишина, дающая жизнь через смерть.
Здесь, в Бонневю, прогуливаясь по окружающей местности, я заметил, насколько более настоящими и дружелюбными кажутся птицы и животные. Думаю, что это моя проекция. Это я изменился, а не они. Но кто знает? Возможно, это также касается области взаимосвязей, не просто наблюдения. Пришло время начать Великий пост снова.
Пасхальный Тридиум: Страстная пятница
Очень важно, как именно мы умираем. И как мы умрем, зависит от того, как мы подходим к смерти. А как мы подходим к этой неизбежности, в свою очередь, зависит от того, как мы жили. А как мы живем — зависит от того, как много мы узнали о любви.
Во многих традициях мудрости смерть связана с кризисом — а греческое слово «krisis» также означает «решение», «приговор». Необходимо произвести предварительный расчет: это похоже на налоговые декларации, — никто, конечно, не стремится к ним, но, когда вы, наконец, ими займетесь, это обычно оказывается не так уж страшно. Чем сложнее ваши дела, тем больше это займет времени. Но в отличие от налоговых деклараций вы не можете никому заплатить за выполнение этой работы. Когда мы умираем, мы становимся отшельниками, и если до этого мы не научились понимать суть одиночества, нам придется научиться в этом последнем жизненном кризисе.
Египтяне рассматривали последний суд как взвешивание: на одной чаше весов лежит человеческое сердце, а на второй — легчайшее перо, «перо истины». Если сердце покойного было слишком тяжелым, недостаточно чистым, богиня истины поглотит его; тогда несчастная душа будет заперта и не сможет продолжить свой путь в бессмертие, застряв в неком промежуточном подвешенном состоянии, в забвении, в преисподней.
Поэтому, боясь неизвестной загробной жизни, люди молились о благой смерти. Это означало мирное расставание с жизнью, со своими привязанностями и с близкими. Даже в состоянии острой боли человек старался достичь достойной невозмутимости, избегая драматичных жалоб на ту «тьму», в которую, как сказал поэт-романтик Дилан Томас, мы не должны «уходить безропотно». Наоборот, сказал он, мы должны бунтовать против угасания света. Но, помимо свидетельства благой смерти, подобный подход кажется каким-то юношеским.
Вот, к примеру, Страстная пятница, выпавшая в это раз на период пандемии, от которой погибло так много людей, и которая унесет еще немало жизней, пока не закончится. Если мы в этом году переживали Великий Пост осознанно — а в этом году Пост оказался ну очень особенным, — мы уже должны быть немного подготовлены, чтобы посмотреть смерти в глаза и столкнуться с нашим самым глубоким страхом. Когда мы смотрим своим страхам в лицо, они рушатся. И только когда мы убегаем, страхи становятся чудовищными, разрушая нашу жизнь и нашу способность любить.
Даже смерть несправедливо обвиненных, детей, жертв геноцида или социального неравенства (как показывает статистика жертв коронавируса), — даже самые тревожащие нас смерти учат нас чему-то важному о жизни. Яма, мифический образ божества смерти в Катха Упанишаде, учит героя повествования, Начикетаса, символизирующего все человечество, тому, каков смысл смерти. Также и исторический Иисус во всей полноте своей человечности учит нас не только своей проповедью, но и тем, как Он жил и как умер, поистине становясь в этом умирании на Кресте тем, чему учил. Если мы умираем так, как живем, то наша смерть — это дар, подлинное учение как таковое. Даже в горе мы можем ощутить благодать благой смерти, ее освобождающее разрастание, подобное рождению. Иисус учит нас, что любая смерть может быть искупительной.
Иисус не «бунтовал против угасания света». Он увидел восходящий свет. Его последние слова, произнесенные в момент пробуждения на Кресте, просветляют нас: «хочу пить», «сегодня будешь со мной в раю», «Отец, прости им, ибо не ведают, что творят», «в руки Твои предаю дух мой». «Свершилось».
Пасхальный Тридиум: Великий четверг
«Творите это в память обо мне». Иисус говорит это во время Тайной Вечери, — которая в дальнейшем развитии христианской жизни превратилась в Евхаристию. Мы «помним» Его, ведь мы теперь — это части Его мистического тела, и это воспоминание питает нас и помогает нам расти. Это пища, питающая нас в пути, исцеление людей, празднование жизни, когда мы можем жить в прощении, равенстве и взаимопомощи. Конечно, это символично. Но символы — это силы трансформации.
Существуют разные виды вспоминания. Мы вспоминаем гнев и обиду, которые мы считаем отмщением. Бывают такие виды памяти, как ностальгия, сожаление и печаль о том, что затерялось во времени. Все эти виды памяти заставляют нас оглядываться назад. Они не в состоянии включить прошлое в настоящее. Они не могут подготовить нас к тому, что будет дальше с течением времени, в неизвестном будущем. Эти формы запоминания не ведут нас к настоящему моменту. Они не являются способом «напоминания» о Евхаристии.
В созерцательной Евхаристии (именно такую мы проводим в Бонневю, а также транслируем онлайн каждое воскресенье) легче почувствовать присутствие Христа в вечном сейчас, в настоящем моменте, где исцелено наше прошлое, и мы обновлены, чтобы строить будущее.
Многие из читателей этих ежедневных размышлений вынужденным образом стали более одинокими и даже изолированными с начала этого Великого поста. Сегодня я общался с участником нашей медитативной общины, две недели находившемся в карантине в гостиничном номере. Он хорошо справляется, сказал он мне. Он даже ни разу не включил телевизор. Иногда он добавляет третью медитацию к своим обычным утренним и вечерним сеансам. Он поддерживает связь онлайн с семьей и близкими друзьями, и он начал творческий проект, который поглощает его. Для него период вынужденного одиночества начался уже с преимуществом состоявшегося духовного пути. Он рад, что скоро отправится домой, но он многому научился на этом опыте и благодарен за это. Он чувствует, что теперь сможет жить по-другому, что жизнь его станет проще, что он будет принимать ее с благодарностью.
Для многих других замедление темпа жизни или одиночество оказались не такими легкими. Освободившееся время повисло на них тяжким грузом. Они ощутили беспокойство, одиночество, изоляцию, заброшенность. Когда мы чувствуем боль, так естественно искать отвлечения. Но отвлечение может стать проблемой само по себе, давая только временное облегчение. Мы начинаем привыкать к отвлечениям и впадать от них в зависимость. Со временем нам начинают быть необходимы все более сильные отвлечения, чтобы достигнуть того же результата.
Многие из нас уже зависимы от некоторых форм отвлечения. Нахождение под домашним арестом может означать, что мы автоматически увеличиваем дозу или инстинктивно ищем другие способы решения проблемы. Но на самом деле это не является решением наших проблем. Но наша ситуация также может стать возможностью узнать, что означает духовный путь и духовная практика.
Медитация не решает проблему коронавируса. Если вирус заразен до медитации, он будет заразен и после нее. Но простая ежедневная практика медитации, без сомнения, изменит ваш подход к происходящему и поможет вам справиться с кризисом.
Пасхальный Тридиум: Великий четверг
«Творите это в память обо мне». Иисус говорит это во время Тайной Вечери, — которая в дальнейшем развитии христианской жизни превратилась в Евхаристию. Мы «помним» Его, ведь мы теперь — это части Его мистического тела, и это воспоминание питает нас и помогает нам расти. Это пища, питающая нас в пути, исцеление людей, празднование жизни, когда мы можем жить в прощении, равенстве и взаимопомощи. Конечно, это символично. Но символы — это силы трансформации.
Существуют разные виды вспоминания. Мы вспоминаем гнев и обиду, которые мы считаем отмщением. Бывают такие виды памяти, как ностальгия, сожаление и печаль о том, что затерялось во времени. Все эти виды памяти заставляют нас оглядываться назад. Они не в состоянии включить прошлое в настоящее. Они не могут подготовить нас к тому, что будет дальше с течением времени, в неизвестном будущем. Эти формы запоминания не ведут нас к настоящему моменту. Они не являются способом «напоминания» о Евхаристии.
В созерцательной Евхаристии (именно такую мы проводим в Бонневю, а также транслируем онлайн каждое воскресенье) легче почувствовать присутствие Христа в вечном сейчас, в настоящем моменте, где исцелено наше прошлое, и мы обновлены, чтобы строить будущее.
Многие из читателей этих ежедневных размышлений вынужденным образом стали более одинокими и даже изолированными с начала этого Великого поста. Сегодня я общался с участником нашей медитативной общины, две недели находившемся в карантине в гостиничном номере. Он хорошо справляется, сказал он мне. Он даже ни разу не включил телевизор. Иногда он добавляет третью медитацию к своим обычным утренним и вечерним сеансам. Он поддерживает связь онлайн с семьей и близкими друзьями, и он начал творческий проект, который поглощает его. Для него период вынужденного одиночества начался уже с преимуществом состоявшегося духовного пути. Он рад, что скоро отправится домой, но он многому научился на этом опыте и благодарен за это. Он чувствует, что теперь сможет жить по-другому, что жизнь его станет проще, что он будет принимать ее с благодарностью.
Для многих других замедление темпа жизни или одиночество оказались не такими легкими. Освободившееся время повисло на них тяжким грузом. Они ощутили беспокойство, одиночество, изоляцию, заброшенность. Когда мы чувствуем боль, так естественно искать отвлечения. Но отвлечение может стать проблемой само по себе, давая только временное облегчение. Мы начинаем привыкать к отвлечениям и впадать от них в зависимость. Со временем нам начинают быть необходимы все более сильные отвлечения, чтобы достигнуть того же результата.
Многие из нас уже зависимы от некоторых форм отвлечения. Нахождение под домашним арестом может означать, что мы автоматически увеличиваем дозу или инстинктивно ищем другие способы решения проблемы. Но на самом деле это не является решением наших проблем. Но наша ситуация также может стать возможностью узнать, что означает духовный путь и духовная практика.
Медитация не решает проблему коронавируса. Если вирус заразен до медитации, он будет заразен и после нее. Но простая ежедневная практика медитации, без сомнения, изменит ваш подход к происходящему и поможет вам справиться с кризисом.
Великая среда
Возможно, вирус уже присутствовал у людей в течение длительного времени. Обстоятельства сошлись воедино, — и вот мы имеем эту ужасную мутацию, приведшую к эпидемии. Со временем человечество изучит происшедшее и найдет вакцину. Мы не обвиняем сам вирус в наносимых им бедствиях, — равно как и не обвиняем метеорологические условия в стихийных бедствиях. Однако было бы глупо не задаваться вопросом о человеческом факторе — неуважении к окружающей среде, социальной несправедливости, эксплуатации слабых — в создании этих катастрофических обстоятельств. У каждого последствия есть причина.
Но на человеческом уровне — вчера я как раз размышлял о характере Иуды и нашей способности к предательству — нельзя избежать личной ответственности. Мы всегда указываем пальцем на виноватого. Как-то раз муж моей подруги сделал ей крайне нежелательный рождественский подарок: под Рождество он признался ей, что у него был роман с ее лучшей подругой в течение последнего десятилетия. В одно мгновение (то же самое время, которое потребовалось для сатаны, чтобы войти в Иуду), он передал вирус неверности, который разрушил ее мир, внутренне и внешне. Чтобы кого-то убить, не нужно много времени. Но позже, когда ее жизнь начала перестраиваться, она сказала мне, что все еще злится на него, но что она на самом деле видела происходящее, а также свое собственное участие в обстоятельствах, лежащих в основе разрушения их отношений. Он испытывал сильный стресс на работе, и потому стал эмоционально отстраненным, а она позволяла ему все больше сепарироваться, убеждая себя, что это лучший способ продемонстрировать ему свою любовь.
На этой неделе мы переживаем историю последних дней Иисуса. Это коренная история в коллективной памяти человечества. Это помогает нам прочитать историю наших собственных жизней, увидеть смысл в бессмысленном, свет во тьме. Видеть тьму — это начало духовного видения. То, что эта история не позволит нам сделать, это уклониться от правды или отрицать реальность. Если мы не поймем смысл нашей собственной истории, мы будем осуждены повторять дела тьмы, пока история нашей жизни не закончится. Итак, мы не знаем, почему Иуда стал архетипическим предателем. Если бы мы это узнали, история стала бы слишком личной и не превратилась бы в коренную историю человечества.
Все, что мы можем сказать, это то, что наши темные поступки связаны с тем, что тьма ранее коснулась и травмировала нас. Кто предал Иуду? Почему он не мог нести свет? Какой бы ни была его причина, его предательство привело к кульминационному триумфу темных сил Страстей Христовых. Но после этого момента тьмы Иисус предстает перед нами Христом: его страдания становятся всеобщими.
Мы читаем историю, позволяя ей читать нас. Мы видим, как наши страдания и тьма уже содержатся в истории. Мы просто принимаем то, чего не можем избежать. Благодаря этой мудрости мы проникаем во тьму. Нам нужен только путь, чтобы провести нас сквозь эту тьму.
Путь — наш проводник во тьме. «Идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего. Но чтобы мир знал, что Я люблю Отца и, как заповедал Мне Отец, так и творю: встаньте, пойдем отсюда.» (Ин 14: 30–31)
Великий вторник
Сегодняшнее Евангелие очень странное. Это таинственный момент в истории, поглощающей нас на этой неделе, истории, в которой мы должны найти самих себя. Если мы не найдем себя в этой истории, мы также не найдем и Иисуса.
На ужине Иисус впадает в «глубокое волнение духа». Он не приближается к концу своей жизни с холодным стоицизмом. Но Он не паникует. С философской точки зрения смерть — это то, что мы можем объективировать, дистанцироваться от себя. Смерть кажется чем-то далеким, касающимся кого-то другого. Но, как показал нам нынешний кризис, она вовсе не далеко от нас. Рано или поздно она придет к каждому. Лучше быть готовым заранее, — и что может быть лучше, чем практиковать умирание? Духовный путь не сохраняет нас в безопасности перед трудным фактом нашей смертности. Иисус также трепетал перед этим фактом. Но глубокая молитва показывает нам, чем смерть, это великое неизвестное, является на самом деле. Медитация, веришь ты в это или нет, — это глубокая молитва.
Мы обращаем наш взгляд в глубину сознания Иисуса всякий раз, когда замечаем, как медитация делает нас более чувствительными и уязвимыми для страданий; но она также освобождает нас от инстинкта атаковать причиняющих нам боль. Страдание проявляется во многих формах: в этой части Евангельской истории это и боль от предательства, и смерть любви.
Иисус прямо говорит ученикам, что один из них предаст Его. Они сбиты с толку и начинают шептаться между собой, кто бы это мог быть. Петр просит Иоанна, самого близкого ученика Иисуса, лежащего рядом с ним, спросить его, кто бы это мог быть. Иисус исполняет его просьбу; как близкий друг, он делится всем. Он дает кусок хлеба Иуде, показывая, что он и есть тот, чье имя будет навсегда проклято в истории после этой ночи.
В этот момент «сатана входит в Иуду». Хлеб, который Иисус дал Иуде, — это то же самое, с чем отождествлял себя Иисус: «это мое тело». Отдавая хлеб, он отдает себя, как это чувствует каждый христианин, празднующий Евхаристию. Но передать хлеб человеку, в которого вошел Сатана?
Людское сердце благо и богоподобно. Люди склонны жертвовать собой, как, например, 600 000 добровольцев в Британии, которые вызвались помогать другим во время кризиса, 24 часа в сутки. Но существует и сердце тьмы, с которым нужно считаться. В каждом из нас есть осколки этой тьмы. В людях, даже в самых близких, эта тьма может стать личным и сознательным выбором: это даже те люди, которые недавно кашляли в лицо полиции, когда им делали замечание за несоблюдение социальной дистанции; это педофил, который еще недавно был воспитателем своих жертв; это серийный убийца; это наркозависимый; это те, кого развратили богатство или власть.
Та же самая тьма ждет, бессознательно и безлично, в миллиардах вирусов Covid-19, которые все вместе могут уместиться в пространство размером с эту точку. Мы мало знаем о вирусе или о том, почему Иуда предал своего учителя и друга. Тьма темна. Евангелие говорит нам, что в момент, когда Иуда покинул вечерю, чтобы предать Иисуса, «наступила ночь».
Великий понедельник
Здесь, в Бонневю, у меня прекрасный вид из окна моего кабинета. Окно выходит на озеро и долину, спускающуюся к старому дереву, которое мы прозвали «Деревом Воскресения». Это старый дуб, где год назад мы впервые зажгли Пасхальный огонь вечером Великой субботы. Через несколько дней мы надеемся сделать это снова, в этом изменившемся мире.
Поскольку погода становится все теплее, и деревья быстро зеленеют, я все чаще открываю окно, когда пишу здесь. Сейчас я тоже открыл окно и увидел одну из наших местных кошек, бродящую вокруг в поисках добычи. Кошка посмотрела на меня и трогательно мяукнула, а потом возобновила свой поиск. Со стороны озера доносилось шумное кваканье жаб, перемежающееся моментами внезапной тишины. Пение птиц обрело третье измерение. Все животные, даже та жуткая многоножка, напугавшая меня вчера на кухне, — наши друзья. Нам нужно их общество, точно также как и наших человеческих друзей. Возможно, мы будем лучше относиться и к тем, и к другим, когда усвоим уроки одиночества этих дней.
Свежий и чистый воздух (загрязнение которого значительно уменьшилось) приносит волны новых ароматов. Дружественный нам мир природы может поделиться с нами собой и напомнить нам, что мы вместе с ним принадлежим чему-то большему.
Сегодняшняя история Евангелия начинается с обеда друзей — Иисуса, Марты и Марии. Их брат Лазарь воскрес из мертвых. Воскреснув, он вернулся ко все той же жизни в обществе, но по-новому. Сегодня он тоже присутствует на обеде.
Мария приносит в комнату очень дорогую мазь, чистый нард. Он произрастает в Китайской части Гималаев, а также в Непале и Индии. Несколько недель назад в Израиле мне подарили маленькую пробирку с таким нардом, и я снова ощутил его аромат. Этот нард янтарного цвета использовался в медицине, создании благовоний (например, в Иерусалимском храме) и в качестве духов — это три связанные цели. Мария использовала это драгоценное вещество, чтобы помазать ноги Иисуса, и вытерла Его ноги своими волосами. Четыре Евангелия рассказывают историю с различными вариациями. Например, у Луки женщина с нардом — это некая грешница, которую часто даже называют проституткой. Помазание ног в той культуре было жестом уважения, хотя отирание волосами здесь скорее необычная деталь. В версии Иоанна Иуда сводит тайну и ритуал к материальному уровню, жалуясь на расточительность. Иисус защищает женщину, связывая ее действия со днем Своего погребения, которое, как мы знаем, случится слишком рано. Эти разные версии создают ощущение неопределенности, невозможности рациональной точности: мы наблюдаем переходный период, приближающий нас к кульминации истории и началу нового времени.
Неопределенность, которую мы сейчас наблюдаем во время пандемии, также может быть весьма загадочной и значимой. Если мы знаем, как жить с неуверенностью и открыты для тайн, мы можем почувствовать этот смысл, точно также как люди в Евангельской истории ощутили запах нарда, наполняющий весь дом.
Вербное воскресенье
Сегодня на святой Мессе мы читали всю историю Страстей, от Тайной Вечери до момента, когда Иисус на Кресте испустил дух.
Большинство из вас, кто читает это последнее предложение, поймут, что я имею в виду. Но давайте вспомним, что среди нас присутствует поколение, не имеющее ни малейшего представления о том, о чем я говорю. Тем не менее, каждый из нас знает (или может узнать), что такое страдания от потери человека, который нам не безразличен, и что значит жить с новым и странным чувством отсутствия этого человека. Я говорил сегодня утром со своей знакомой, чей отец внезапно умер от сердечного приступа. Она и ее мать за несколько минут, за которые произошла смерть их любимого отца и мужа, перенеслись в другой мир. Так мало слов, которые можно сказать тем, кто только что пережил горе. Легче говорить о космических тайнах, чем о личной утрате. Однако простое заботливое присутствие рядом с вами других людей во времена, когда ваша жизнь оказалась вывернутой наизнанку, поможет вам не сойти с ума.
Сегодня мы видим, насколько серьезным является влияние этой внезапной пандемии и то, как она внезапно остановила мир, — и именно поэтому наша потребность в личной связи с другими людьми никогда не была более ценной. Здесь, в Бонневю, регулярный ритм нашей повседневной жизни, медитации, работы, чтения, разговоров и дружбы поддерживает нас, когда мы пытаемся поделиться даром духовной практики с другими людьми по всему миру с помощью наших онлайн-событий. Например, сегодня утром у меня была медитативная встреча с рабочей группой DPA — сингапурской архитектурной фирмы, которая следит за ремонтом Бонневю из своих офисов по всему миру от Шанхая до Лондона. Также, сайт нашей программы «Созерцательный путь» скоро будет доступен онлайн.
В нашем новом замедлившемся и закрытом мире колебания,совершаемые нами между глобальным и локальным, никогда еще не были более очевидными. Неважно, бродите ли вы в интернете, общаетесь онлайн, идете в соседнюю комнату или в сад, — мы все равно ощущаем свое существование, потому что мы связаны друг с другом или ищем этой связи, или скорбим об утраченных связях. Мы продолжаем жить не только благодаря хлебу.
Внезапная потеря того, что помогало нам процветать, выбивает почву из-под ног. Это причиняет нам боль, и мы закономерно начинаем считать, что, по-видимому, заслужили это, — или чувствуем себя захваченными некой инопланетной силой. Мы также чувствуем разочарование, потому что считали само собой разумеющимся, что вещи останутся такими, какими они были, — до тех пор, пока они нам нужны. Но в этом нет никакой вины. Это странно, но в конечном итоге все это имеет какой-то смысл.
Но есть такая штука, как «банальность горя». Всякая внезапная потеря мелодраматична, у нее есть свой пик. Но есть и спад, когда она замедляется до темпа обычной жизненной рутины, когда мы просто живем с этой потерей, с медленной грустью и ноющей болью. Именно тогда нам более всего необходим путь, практика, дающая нам надежду через опыт связи с вечным источником существования в нас. Это начало эпохи Воскресения.
В этом и состоит смысл Страстной недели (знаете ли вы, что это значит, или нет), которую мы начинаем сегодня. Здесь, в Бонневю, мы будем рады поделиться этим с вами в режиме онлайн, изо дня в день, оставаясь на связи — следите за последними обновлениями на сайте WCCM.
Дорогие читатели, большая просьба: при публикации наших материалов указывайте ссылку на источник: wccm.ru. Заранее благодарим Вас!
Рассылка новостей
Подпишитесь на ежедневную рассылку великопостных размышлений