Адвентовые медитативные рефлексии
Еженедельные адвентовые рефлексии о. Лоренса Фримена OSB обращены ко всем христианам, практикующих медитацию в традиции о. Джона Мейна OSB. Цель этих размышлений в том, чтобы помочь читателю наилучшим образом сосредоточиться на переживании Адвента — времени, в течение которого мы готовимся к Рождеству. Также чтение этих текстов может стать стимулом укоренить в литургической традиции и стабилизировать ежедневную медитативную практику, или углубить ее, с помощью более внимательной подготовки к моменту нашей медитации. Еженедельно, в течение всего Адвента, мы будем переводить эти размышления и публиковать их на нашем сайте. Подпишитесь на рассылку, и получайте тексты адвентовых размышлений еженедельно.
IV НЕДЕЛЯ АДВЕНТА
История Рождества удивительна своей обыденностью, которая становится особо очевидной, если мы оставим в стороне образы поющих ангелов и Трех Царей, как символические дополнения. Тем не менее, они символизируют, насколько прекрасен этот новый человек, оправдывающий определение человеческого рода – homo sapiens. Но все же чудо сияет в глубине простой обыденности, подобно огням новогодней елки, освещающим темную гостинную.
Иисус рождается не в семье бедняков и не в семье богачей или властной элиты, Он приходит к нам из среды ремесленников. Не найти комнату в гостинице, в городе, где проходит большая конференция – да, такое случалось со многими другими. Он родился в яслях, что могло означать «место для овец». Многие христианские авторы называли это место пещерой. Пещера – древний символ места встречи с Богом. Ориген считал, что это могла быть пещера, в которой содержались овцы, на древнем месте поклонения Таммузу, сиро-финикийскому божеству, покровителю пастухов. Какими бы ни были факты, образ пастухов очень прочно укоренен в символической картине Рождества. Позже Иисус назвал себя «добрым пастырем», и самым древним художественным представлением о Нем является молодой пастух, несущий потерянную овцу (на катакомбной фреске – козла) через плечи. Хотя у древних израилитян, когда они были кочевниками, пастухи имели хороший социальный статус, ко времени Иисуса они стали презираемым классом. Исходя из обстоятельств Его рождения, можно сделать вывод, что Иисус был в состоянии оказывать влияние на богатых и могущественных, но чаще всего Он обращался к беднякам и маргиналам.
Вечное Слово, которое стало плотью в пещере в Вифлееме, также формируется и обретает форму в нашей повседневной жизни. Все, что мы делаем, думаем, говорим – все, что происходит с нами и вызывает наш отклик, сознательно или нет – влияет на это формирование. Апостол Павел, духовный проводник раннехристианских общин, испытывал родовые боли: «я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос» (англ. «Christ be formed in you») (Гал. 4:19). Это рождение, это воплощение Самости Бога происходит в самой глубинной и скрытой части нас. И все же оно ощутимо для тех, с кем мы живем, и особенно для тех, кто заботится о нас – как и мы о них. Этот опыт близости является одновременно и глубоко личным и общинным.
Брат Лоренс, кармелит-мирянин, живший в парижском монастыре в 17 веке, был известен своим глубоким опытом переживания Присутствия Бога в простой повседневности. Он сиял этим опытом и пробуждал окружающих к нему. Ему приходилось каждый день ходить на рынок за покупками, торговаться с продавцами и руководить целой монастырской кухней. И он говорил, что на этой кухне ощущает Присутствие Бога сильнее, чем во время формальной молитвы в церкви. Непрерывное переживание присутствия Христа является целью медитации и Пришествия, которое достигает кульминации во время Рождества.
Речь идет о том, чтобы мы, стремясь к осознанной жизни в рождении Слова, не становились слишком внешне-набожными, слишком сосредоточенными на себе, слишком погруженными в искусственный религиозный элитаризм – все это не приблизит нас к цели. Брат Лоренс увидел, как удивительно Бог раскрывает себя в обыденности. Он осознал, что это откровение не означает, что мы должны стать какими-то особыми святыми людьми, нам просто необходимо быть самими собой: «Мы должны неустанно устремляться к этой единственной цели, чтобы она руководила всеми нашими действиями, чтобы они могли быть малыми жестами общения с Богом. Но все они должны совершаться естественным образом – должны исходить из чистоты и простоты сердца».
По мере того как Слово становится плотью в наших телах, умах, чувствах и во всех наших отношениях, все больше и больше те, кем мы являемся, воплощаются в Слове. Это и есть главная причина, по которой мы желаем друг другу «Счастливого Рождества», а не просто «хороших праздников». Счастливого Рождества!
III НЕДЕЛЯ АДВЕНТА
Находясь в северном полушарии, мы приближаемся к надиру года, 21 декабря, самому короткому дну. Понятие «надир» происходит от арабского слова, означающего «противоположный» – противоположность зениту, который является высшей точкой в небесной сфере. И вот что самое удивительное в противоположностях – достигая предела одной из них, вы встречаете другую, приближающуюсю к вам, – и в этом суть Адвента.
В южном полушарии этот день наоборот самый длинный. С этого момента дни становятся светлее или темнее, длиннее или короче. Трудно поверить, что в этой глубочайшей точке зимы дни действительно удлиняются, но так и есть, и в конце концов вы должны в это просто поверить. Так и в циклических революциях нашей собственной жизни триумфы т победы сливаются в новое начало, а периоды тьмы и безнадежности порождают новый рассвет. Все, что нам нужно делать, это сохранять стабильность, продолжать до конца, и тогда трансформация происходит. Как сказал один раввин: «Бог не ждет от нас совершенства, но и не разрешает сдаваться».
Св. Иоанн говорит, что «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин 1:5). Это фундаментальное христианское понимание божественного парадокса, в котором противоположности объединены. Для каждого заявления о Боге мы должны учитывать обратное. Все то, в чем мы часто видим врага, разрушение или нечто отрицательное, мы быстро отвергаем. Но в нашей нетерпеливости и неуверенности мы упускаем тот момент, когда встреча противоположностей приводит к по-настоящему счастливому браку. Бог, являющийся чистейшим светом, также является и полной тьмой* – Тем, кого «никто никогда не видел» (Ин 1:18) и не может увидеть, живущим «в неприступном свете, которого никто не видел и видеть не может» (1 Тим 6:16).
Как союз противоположностей, Бог есть свет и тьма. Этот союз является абсолютной природой мира – не того, что нам предлагает мир, но того запредельного для нашего понимания мира, что изливается Богом. Мы готовимся праздновать рождение Иисуса в той точке, где самое малое растет, а самое темное становится светлее. Да, Бог открывает Себя, но Он также и скрывается в том, что Он нам открывает**. Это произошло, когда Бог излил себя в человеческий сосуд, в Иисуса. Некоторые мельком увидели это Присутствие, некоторые догадались, некоторые на мгновение прикоснулись, но не смогли довериться тому, что почувствовали. Другие были шокированы и напуганы тем, что раскрывалось в них. Этот страх перед светом ведет к величайшему отторжению от реальности. Рождественская история содержит темную тень, отбрасываемую любым интенсивным светом, когда он заблокирован.
Помогает ли это столкновение с парадоксом достичь «просветления»? Конечно, мы молимся, медитируем, действуем, думаем и говорим, чтобы лучше понять. Но, возможно, нам стоило бы несколько иначе понять цель? Возможно, мы медитируем не для того, чтобы видеть более ясно или лучше понять тайну, но чтобы стать этой тайной, приняв в дар природу Бога? Просветление – это не видение света, а становление светом.
В наши самые мрачные дни мы можем излучать свет нашего собственного духа, который никогда не бывает меньше божественного света. Этот свет пронизывает наши самые мрачные моменты и поступки. Но в конце цикла свет оказывается непреодолимым. Тьма не может больше сопротивляться – и это то, что делает Рождество счастливым.
* Согласно апофатическому богословию, Бог может познаваться не только с помощью символики света, но и тьмы, мрака, сумрака. Дионисий Ареопагит, вслед за Григорием Богословом и Григорием Нисским, сравнивает путь богопознания с восхождением Моисея на гору Синай для вступления в мрак («пресветлый сумрак»), в котором живет Бог (Исх 20:21). Таким образом, Бог познается через отрешение от всякого рационального и дискурсивного познания.
** «Он сокрыт и после явления» (Максим Исповедник), «Он остается неизреченным даже тогда, когда изрекается, и непостижимым, когда уразумевается» (Дионисий Ареопагит).
II НЕДЕЛЯ АДВЕНТА
Однажды я гулял в австралийском буше при ярком лунном свете. Когда мы пересекали ручей, осторожно переходя от одного камня к другому, я посмотрел вниз и увидел крошечное причудливое существо, насмешливо смотрящее на меня из воды. Я был удивлен, но не испуган и отступил, чтобы всмотреться внимательнее. Но все исчезло, и я понял (с некоторой грустью), что это была лишь игра света и моего воображения.
Древние боги давно покинули человечество. Они были изгнаны наукой и окончательно исчезли, когда люди лучше поняли собственное бессознательное. В этой точке нашей эволюции мы можем добиться намного больших успехов, не пытаться возвращаться к старому. Возможно современный мир стал более унылым. Но новое устройство мира, новый завет, рождение которого мы готовимся праздновать, изгоняют страхи, связанные со старым порядком. Мир, в котором мы сейчас находимся – это мир большей свободы, более зрелых взаимоотношений с божественным. Здесь мы учимся ждать в радостной надежде даже в отсутствии, даже в пустоте. Мы ждем с воображением, свободным от образов, чувствуя реальное присутствие, которое должно проявиться во всем, везде, всегда.
Человечество все время беременно этим присутствием. Обычная человеческая беременность учит будущих родителей, что ожидание не тождественно задержке или отсрочке. Это подготовка и созревание. Это истинная терпеливость, которое учит нас, что время может быть покорено только с течением времени. И потому нет причин для нетерпения, пока в утробе растет новая форма жизни. Пока тайна растет, продолжается обычная жизнь: шоппинг, кулинария, строительство, общение с друзьями. «Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, не знает он…» (Мк 4:27). Ожидание в верности тому, что растет, является настоящим моментом.
Когда происходит рождение, чудо завершенности сопровождается тревогой заботы о том, что уже любимо, но все еще так уязвимо. Во всякой новой жизни сочетается гибкость и опасная хрупкость. Итак, рождение – это конец подготовки, но начало бесконечной серии этапов роста. Epiktesis – это греческое слово, упоминающееся апостолом Павлом в послании к Филиппийцам, обозначающее движение вперед. В этом суть всей духовной жизнь – нет конечной цели, кроме преодоления всякой цели, как только она достигнута. Это может показаться утомительным, но таков секрет бесконечного, безграничного расширения любви. Это и отражено в практике постоянного возвращения к мантре.
Люди, которые впервые приходят к медитации с кратковременным, целенаправленным умом, часто говорят о ней как о «инструменте». Те, для кого она стала образом жизни, путем к более глубокой жизни, думают о ней в большей степени как о текущих отношениях, как о истории развития любви. Поэт Рильке писал, что «даже между самыми близкими людьми существуют бесконечные расстояния, любовники сходятся в пропасти друг в друге».
Жизнь и время Адвента заверяют нас, что брак бесконечности и близости является воплощением, полным воплощением.
I НЕДЕЛЯ АДВЕНТА
Время начинает стремиться к Рождеству… прямо сейчас.
Если бы мы утратили всякое чувство священного времени, то просто брели бы по нашей жизни, как по какому-то унылому ландшафту. Жизнь стала бы лишь утомительным циклом работы, отдыха, покупок, развлечений, решения проблем, где мы постоянно пытаемся убежать от грызущего нас чувства незавершенности или потери. Священное время окрашивает столь монохромный мир в свой цвет (для Адвента этот цвет — фиолетовый). Это пробуждает в нас чувство ожидания, определенности в неопределенности, волнующей неизбежности откровения реальности, которое не разочарует и уж точно не окажется иллюзорным.
Священное время Адвента не просто нам что-то обещает: оно настаивает на том, что нечто реальное (а точнее, Некто) приближается к нам, проходя сквозь территории нашей жизни. Мы играем в игру священного времени и учимся тем серьезным вещам, которым может научить только игра. Мы ожидаем, чтобы увидеть, что (или Кто) придет к нам, помогая нам справиться с тревожным сомнением (которое легко может стать горькой пилюлей): а вдруг ничего к нам так и не прийдет? И, кажется, ничего уже
не может сделать наше пустое ожидание еще более одиноким. Если ничего не приходит, мы снова остаемся одни. Но если мы не будем обременены привязанностями и стяжательством, тогда ожидание ответит нам взаимностью. Ведь Тот, кто движется во времени нам навстречу, ждет встречи с нами, признания и объятий, знаменующих новое прибытие. И, когда бы оно ни случилось, оно в буквальном смысле будет удивительным.
Священное время Адвента дает нам возможность задуматься о том, насколько осознанно мы живем. В обычной жизни мы вряд ли размышляем о сколь бы то ни было глубоких вещах дольше, чем несколько мгновений, вырванных из будничной суеты. Размышление начинается с задавания себе вопросов. Принимаем ли мы момент реальности, в котором находимся, во всей полноте? Или же мы просто фантазируем о чем-то, находящемся в прошлом или будущем? Действительно ли мы находимся в состоянии ожидания? Истинное пребывание в настоящем означает ждать, оставаться в реальности и знать, что в неподвижности рождается мудрость: знание о том, что то, чего мы ждем, уже с нами. Такое ожидание и есть настоящая надежда – не та привычная нам смесь из мечтаний и желаний – но стойкая уверенность в том, что окончательный результат уже произошел, и сейчас лишь ожидает своего рождения в рамках конкретного времени и обстоятельств. Достижение этого состояния требует частого, а порой и мучительного, отказа от иллюзий и эгоистичного воображения. Иллюзии же имеют свойство возвращаться к нам вновь и вновь. Следовательно, нам нужна регулярная практика. И, если мы сможем сохранить верность нашей встрече с Реальностью дважды в день в течении следующих нескольких недель, это время будет проведено с пользой.
Действительно ли мы чего-то ждем? Или мы просто убегаем от сомнения, что в этой тишине и покое ничего не происходит? Ожидание — это не размышление о нашем чувстве разлуки или незавершенности, а также не потворство страху, что мы никогда не станем целостными. Ожидание означает отказ от этих навязчивых мыслей и чувств и выход из орбиты нашего напуганного эго. Также оно означает и трепетный отклик по отношению к красоте Христа, который формируется в нас сейчас, и, несомненно, родится во времени. Итак, Адвент — это ожидание любви. Но, как сказал Руми, «любящие друг друга не просто в какой-то момент встречаются. Они пребывают друг в друге всегда».
Перевод: Мария Захарова, Альберт Захаров
При цитировании обязательна ссылка на wccm.ru
Подпишитесь на рассылку новостей и обновлений